На колесах

Глава 1

Человек, не вкусивший горечи отчаяния,

еще не познал значения жизни.

С. Кьеркегор

Июль 2018 г.

Солнце светило в распахнутое настежь окно. Июль в Самаре выдался замечательный: холодные порывы ветра не портили прическу, но и умирать от духоты в собственном доме не приходилось. Самое то для прогулки в парке или у Арены. На улице царила беззаботная праздничная атмосфера. Из окна доносился звонкий смех детей, переплетаясь со звуками живой музыки, которой живущий в соседнем от Тани подъезде саксофонист уже месяц как ежедневно радовал жителей дома. Люди во дворе обсуждали последние новости или просто наслаждались ясным солнцем. Для самарчан, как и для всех остальных россиян, этот день обещал быть особенным. Почти отгремел чемпионат по футболу — главное спортивное событие года, знаменательная дата для каждого россиянина, как бы тот ни относился к спорту. Сегодня, 15 июля 2018 года, предстоял финал, и многие самарцы, о чем Тане было хорошо известно, стремились отжечь на последнем дне мундиаля по максимуму.

Однако сама Таня никуда не собиралась. Хотя ее посещала заманчивая мысль пораньше выскочить из дома и, проехав на любимом велосипеде по набережной вдоль Волги до самой «Самара Арены», отдаться всеобщему ликованию, сейчас имелось дело поважнее, а именно — разговор с мамой, позвонившей с утра пораньше.

— Мам, у меня правда все хорошо, — плечом Таня придерживала трубку у уха, а другой листала свежий выпуск газеты «Из рук в руки». — Прости, я пока не могу перевести тебе деньги. — Таня закусила губу. Решение ежемесячно материально помогать маме-пенсионерке, перечисляя часть своей стипендии ей на карту, которое она приняла, только поступив на первый курс, уже не казалось ей хорошим. И все же она не могла отказаться от него: нет, мама не требовала, чтобы дочь ее обеспечивала, но это был Танин принцип, отступать от которого не хотелось. — Нет, просто никто не выплачивает стипендию летом. В прошлом году тоже не выплачивали, тебе приснилось, — соврала она, едва мама начала интересоваться, не потеряла ли дочка стипендию из-за плохих оценок, что было бы трагедией. — Я уже двадцать лет Таня! — возмутилась она, но тут же заставила себя успокоиться. — Мам, не волнуйся, у меня все отлично с учебой. — Она затараторила, будто опаздывала на важную встречу. — Нет, я не... Мама! — Таня раздраженно пнула попавшуюся на пути подушку. Та слегка подпрыгнула в воздухе и упала обратно на ковер в паре сантиметров от прежнего места. — Ладно, о’кей, я перезвоню тебе. — Не дождавшись ответа, Таня бросила трубку.

«Из рук в руки» отлетела на диван. Таня, не нашедшая того, что искала, плюхнулась следом, скрестив ноги. Зарылась руками в растрепанные, будто только после пробуждения, волосы и взвыла коротко, но громко: можно позволить себе пошуметь, пока в квартире никого. Она опять не нашла в себе сил сказать правду. Нет, Таня не врала всем подряд ради собственной выгоды, просто уже месяца три как редкие примеси правды в ее словах не превышали нескольких процентов. Врать маме не хотелось, но еще меньше хотелось, чтобы она узнала о причинах лжи. Стоило только представить, какой скандал мама устроит, если узнает об исключении из университета, как тут же ноги сводило судорогой, а язык превращался в бесформенное неповоротливое желе. Таня догадывалась, что маме станет плохо, а потом, когда она примет корвалол, на незадачливую дочь посыплются обвинения во всех грехах, начиная от лени и эгоизма и заканчивая намерением разрушить династию врачей.

О, династия! Таня слышала о подвигах женщин семьи в медицине еще до того, как сама научилась внятно говорить. И мама, и бабушка, и тетя работали врачами. И они делали все, чтобы Таня тоже захотела посвятить себя столь важной и нужной профессии. Однако сама Таня не чувствовала, что ее душа лежит к медицине, и, если бы не болезнь отца и полное незнание, кем же ей хочется стать в жизни, не поступила бы в СамГМУ. С каждым годом учеба становилась все невыносимее, и в итоге Таня завалилась на экзамене после второго курса. Она бы только обрадовалась исключению, если бы не необходимость по этому поводу объясняться с мамой. Разговора она всеми силами старалась избежать — это неизбежно повлекло бы за собой ложь, которая снежным комом катилась на Таню, грозя погрести под собой.

Таня шлепнула себя ладонями по щекам, чтобы взбодриться, и взяла телефон. Соседский щенок на заставке — фото Таня сделала сама — заставил улыбнуться. Сообщение о просрочке платежа по кредиту она проигнорировала. О задолженности Таня знала, но что делать, если сейчас у нее не было денег ни чтобы отдавать кредит, ни даже на коммунальные услуги? Таня залезла в интернет. Настроение упало окончательно, когда в ленте ВКонтакте мелькнуло фото профессора фармакологии. Старичок весело улыбался, сжимая в руке очередной грант. Его совершенно не мучила совесть за то, что не дал неперспективной студентке отработать пропуски и испортил ей жизнь.

Чтобы не расстроиться еще больше, Таня вышла из ВК и открыла на телефоне галерею. Эти фотографии она никому не показывала, рассматривала сама, когда кошки особенно активно шкрябали душу когтями. Вот рассвет над морем. Розовые лучи едва проснувшегося солнца отражаются в воде, будто в Балтику кто-то просыпал банку румян. А вот Юля, подруга детства и соседка, за первой партой. В непослушных волосах новые банты — она потеряет их в тот же день — а на лице разлеглись солнечные зайчики. Таня никому не показывала эти кадры, особенно маме, которая ненавидит, когда дочь занимается «своей ерундой».

В замке повернулся ключ.

— ЖЭК требует дань! — Раздалось из коридора, и следом за голосом зашла Инна, высокая шатенка с глазами цвета корицы. — Я тебе еще принесла, вдруг тут подходящая вакансия найдется. — Она кинула Тане газету, которую та ловко поймала.