На Пидан! (хроника одного школьного похода)

На Пидан! (хроника одного школьного похода)

На Пидан

(хроника одного школьного похода)

Пидан - одна из самых высоких горных вершин в Приморье. И самая посещаемая туристами-альпинистами-авантюристами. По правде сказать, народу на этой горе столько, особенно по выходным, что она вполне даст фору любой самой оживленной улице и любому торговому моллу в центре мегаполиса. Считается, что это магическое место: в древности, в эпоху империи Чжурчженей на Пидане якобы находились какие-то жертвенники или молельни, или что-то в этом роде. Утверждают, что не всех желающих Пидан пускает к себе: далеко не все могут дойти до вершины. Но если человек доходит, то что-то происходит с ним, с его взглядом на жизнь, в общем, человек меняется. По правде говоря, я не очень-то во всё это верю. Точнее сказать, не верила.

Это был коллективный выезд нашей школы. Я работаю в школе, преподаю английский. И классное руководство (о, боги, зачем я в это ввязалась!) у меня тоже есть. Мои дети уже с пятого класса мечтали о походе на Пидан, но только в восьмом мы, наконец, решили, что пора, что теперь мы точно справимся.

За все серьёзные школьные походы у нас вообще-то отвечает географ, Анатолий Владимирович, а в народе просто Толик. Человек он весьма своеобразный, впрочем, как, наверное, все учителя-мужчины. Худощавый, с копной соломенных волос и выпуклыми глазами цвета крыжовника, всегда элегантно одетый, он носится по школе, лёгкий, неуловимый и в то же время вездесущий, громко здоровается со всеми коллегами, непременно сопровождая свое приветствие какой-нибудь трагической репликой, вроде: «Кошмар! Нет, вы слышали это?! Седьмой «А» снова сорвал урок литературы! Алла Дмитриевна плачет в кабинете директора. Это же с ума сойти! Что будет дальше?!» Нередко после этой умопомрачительной сводки последних новостей слышится его нервный смех, и он уносится дальше по коридору своей стремительной танцующей походкой. Дети говорят, что иногда он засыпает на уроке (и мы-то знаем почему - любит зависать в ночных клубах), а когда просыпается, злится, хватает классный журнал и колотит им о стол ( а я-то думала, почему мне так часто приходится менять на журнале обложку, почему она так быстро рвется?) Но все равно в школе его любят: дамы-учителя - потому что он здесь единственный мужчина (даже физкультуру у нас преподают женщины), а ученики - потому что он добрый и забавный. В ту осень Толик собрал рекордное количество желающих покорять таинственную горную вершину: ехали дети почти со всех классов, были и родители, ну и учителя, конечно.

Мы выезжали в пятницу вечером на электричке, ночевали на базе отдыха, в деревне, километрах в десяти от Пидана, а в субботу рано утром нас должны были забрать и отвезти к подножью на грузовиках. Однако в субботу рано утром обнаружилось, что никаких грузовиков не будет, потому что Толик, договариваясь с фирмой, перепутал месяц и вместо 25 сентября назвал 25 октября… В итоге, нам предстояло добираться до подножья горы пешком, практически по бездорожью. Никто особо не расстроился по этому поводу. Было чудесное, прохладное и солнечное сентябрьское утро. Прозрачный, напоённый ароматами трав воздух, казалось, с каждым вдохом придавал бодрости и сил; громко щебетали птицы, над последними полевыми цветами порхали бабочки…

Мы пошли вперёд весело, особенно те, кто был здесь впервые, с любопытством разглядывали окрестный пейзаж, перебрасывались шутками, иногда даже хором затягивали какую-нибудь походную песню. Елена Ивановна, учитель биологии и заядлая походница, - поджарая, всегда загорелая, и по степени заполошенности не уступающая Толику, выкрикивала своим сорванным за долгие годы работы в школе голосом какие-то слоганы и лозунги, что очень всех забавляло. Однако я посоветовала своим ребятам хорошенько прислушаться к одному из ее советов, который она повторила несколько раз за время пути: нас много, и наша главная задача – не разрывать цепь, если кто-то ушел вперед, он должен остановиться и ждать остальных, отстающие же должны кричать и просить идущих впереди затормозить. Это главное правило похода: мы должны все время держаться вместе. Мне кажется, это и главное правило жизни тоже. Все время держаться вместе. Как только ты начинаешь считать, что ты и сам по себе достаточно сильный и умелый, и другие тебе не нужны, ибо только мешают продвигаться дальше, - ты очень скоро получаешь хороший такой щелчок по носу от Всевышнего, в лучшем случае в виде какой-нибудь мелкой досадной неудачи, а в худшем - в виде Иов-ситуации, только в современной интерпретации. Только недавно я наконец поняла, почему гордыня – самый тяжкий из всех грехов. Потому что именно из гордыни берут начало абсолютно все остальные пороки. «Это звучит слишком патетично, - скажет кто-то. - Ты всего лишь собралась подняться на какую-то несчастную гору, на которую поднимаются все, кому не лень. Причём тут грехи и всё прочее?» Да, действительно. Совершенно ни причём. Так, почему-то пришло в голову.

Часа через полтора мы дошли, наконец, до подножья Пидана и ступили на тропу восхождения. Подниматься предстояло около четырех часов. Но мы были полны сил и энтузиазма, и настроение у всех было отличное: не иначе, оказывали свое действие эндорфины – на завтрак я собственноручно наварила на всех крепкое и густое какао, ухнув целую пачку порошка на большущую кастрюлю деревенского молока.

Сначала мы довольно долго шагали по совсем еще ровной местности, постепенно углубляясь в лес. Шли быстро, и цепь наша, если и разрывалась порой, то быстро восстанавливалась. Когда тропа побежала вдоль русла горной речки, начались первые трудности. Речка сама по себе была просто сказочно прекрасна. Поток кристально чистой воды с шумом несся вперед по узкому каменистому руслу. Издали вода казалась светло-голубой, какой-то бирюзовой даже, а когда мы подошли ближе, она оказалась такой прозрачной, что виден был каждый камушек на дне. Но нам не довелось долго любоваться этой красотой: вскоре тропу стали пересекать небольшие заводи, которые надо было преодолевать, перепрыгивая по круглым, скользким обомшелым камням. Удержаться на этих камнях было очень трудно, и несколько человек, в том числе и я, почти сразу промочили кроссовки. Дальше – больше: после каждой коварной заводи обязательно шел какой-то почти отвесный обрыв, по которому приходилось карабкаться, цепляясь за торчащие из каменистой почвы корни деревьев. На одном из таких обрывов кто-то из младших детей сорвался и повредил ногу.