На троих

На троих

– …Вот и подошёл к концу ежегодный благотворительный вечер. Спасибо всем, что смогли выкроить время и собраться здесь с нами, – громогласно подытожил свою и без того многословную речь Сущий Мик.

Изуку пьяно покачнулся и икнул. Он едва держался на ногах, хоть и выпил, наверное, не так уж и много. Лицо его раскраснелось, а глаза так лихорадочно блестели, что Очако завороженно глядела в них и никак не могла отвести взгляд. Ей казалось, что она вот-вот провалится в эти огромные чёрные зрачки и будет там плескаться в океане из шампанского, а пузырьки будут игриво щекотать ей кожу. Она глупо хихикнула.

Дрожь пробежала по телу, будто Очако, и правда, окунулась в шампанское, но то, скорее говорил алкоголь, который был у неё внутри. Бокал, а, может, и пара бутылок, плескались в пустом желудке и кружили голову до безобразия. Наверно, поэтому ей так хотелось подойти к Изуку поближе и, обхватив его лицо руками, упереться лбом в его лоб. Ей казалось, что так она точно сможет нырнуть в его бездонные зрачки и найти там истину. Быть может, и кое-что ещё.

– Эй, круглолицая! Сюда смотри.

Очако вздрогнула и нехотя перевела взгляд на Кацуки. Он, как и Изуку, пошатывался и едва ли мог назвать себя трезвым. На его лице читалось раздражение.

– Мы с Деку поговорили, – сказал он, еле ворочая языком.

– И стали лучшими друзьями! – радостно воскликнул Изуку, услышав своё имя.

На мгновение взгляд его прояснился, будто Мидория не выпил ни капли алкоголя, но затем всё вернулось обратно, и он, казалось, забыл даже, о чём шла речь. Взъерошив свои и без того растрёпанные волосы, он попытался разгладить на себе смявшуюся рубашку, но сделал только хуже. Складки стали ещё больше, а пятно от шоколада размазалось по белому вороту.

Следивший за этим Кацуки хмыкнул и поджал губы. Сам-то он был в отличном виде. Его выглаженная белая рубашка идеально облегала подкачанное тело и скрывалась в брюках, не создавая столько небрежных складок, как у Изуку. Очако не могла отвести глаз. Теперь ей очень хотелось подойти ближе к Бакуго и осторожно провести пальцами по его животу. Ей стало вдруг стало так интересно, нащупает ли она через плотную ткань кубики пресса.

– Ты ничего не забыла? – Кацуки сам подошёл ближе и теперь стоял рядом с Изуку ровно напротив неё.

Она попыталась вспомнить, что могла забыть, но в голове почему-то крутилась лишь заводная песня, которую она услышала сегодня на рингтоне у Мины, и ничего больше. Хотелось броситься в пляс, подпевая припеву на незнакомом языке, и ни о чём не думать.

– Очако! – воскликнул Кацуки. – Харе плясать.

Очако распахнула глаза и уставилась на парней. Она и не заметила, что начала танцевать. Хихикнув, она спросила:

– А что я забыла?

Парни переглянулись, и Очако показалось, что между ними проскочила искра. Ей вдруг показалось, что они стоят так близко друг к другу, что вот-вот поцелуются. Она снова хихикнула и тут же прикрыла рот ладонью. Ох, если Кацуки узнает, о чём она думает, он точно взорвётся от раздражения. А вот Изуку, наверняка, широко улыбнётся, немного покраснеет и скажет, что ради неё готов и на это.

– Ой, – выдохнула она, кажется, начиная что-то вспоминать.

Вроде в начале вечера она сказала им, что не ответит ни на чьи чувства, пока Кацуки с Изуку не станут ближе друг к другу. Ей, и правда, было сложно выбрать – она любила их обоих. Изуку – своей нежной и ранимой стороной души, а Кацуки – той, что жаждала ярких, порой даже, на грани разумного, ощущений. И ей очень не нравилось, что отношения между двумя дорогими ей людьми всё никак не налаживались.

Мутным взглядом Очако быстро осмотрела зал и поняла, что он постепенно пустел. Герои, студенты геройских факультетов и люди из администрации и полиции один за одним покидали мероприятие. Шум разговоров постепенно стихал, но в голове по-прежнему, будто гудел рой пчёл. И раз уж все расходились, то и Очако пора было отправляться домой, если ей, конечно, не хотелось выбирать между Изуку и Кацуки прямо сейчас. Да ещё и при свидетелях.

– Мне нужно домой, – моментально всё осознав, сделала попытку увернуться от разговора Очако.

– Я провожу! – тут же воскликнул Изуку и подхватил её под локоть.

– Это я её провожу! – прорычал Кацуки и взял её под другой локоть.

– Вы можете проводить меня вдвоём, – выпалила она, даже немного протрезвев от испуга.

Жёсткая ткань парадных рубашек неприятно заколола кожу рук, но в то же время вызвала приступ дрожи по телу. Очако сразу как-то обмякла, разморенная чужим теплом, и с удовольствием поддалась напору. Не говоря больше друг другу ни слова, втроём они пошли ловить такси.

Прохладный вечерний воздух тут же забрался под короткое шёлковое платье, стоило только Очако выйти на улицу. Открытые плечи сразу покрылись мурашками, а ноги задрожали. Кажется, в начале вечера у неё была шаль, но где она теперь не сказал бы уже никто. Быть может, в ней уехала Цуи?

Но все мысли тут же испарились, когда пальцы Изуку переплелись с её. Он нежно сжал их, а затем поднял, чтобы оставить на них след горячими губами. Очако завороженно за ним наблюдала, совсем позабыв о том, что за другую руку держал её Кацуки.

Послышался скрип колёс, а после резким рывком Кацуки затащил и Очако, и Изуку в машину. В тесноте заднего сидения они прижались друг к другу так близко, что Очако быстро согрелась и начала дремать. Поэтому она даже не поняла, как оказалась перед дверью собственной квартиры, а, кажется, Изуку искал ключ в её миниатюрной сумочке, висящей на запястье, словно браслет.