Наглядное пособие

Наглядное пособие

Интерактивная доска вдруг залилась однотонным белёсым цветом. Жанна Викторовна сильнее нажала кнопку на пульте, однако ничего не произошло — доска «зависла». Поджав губы, учительница подошла к своему столу, пробежала пальцами по клавиатуре компьютера, но с тем же результатом. В классе послышались шепотки. Учительница строго взглянула поверх очков на аудиторию, затем повернулась к отвечающей урок девушке:

— Так, Ильина, остановись на минуту... Васильев! У тебя за спиной шкаф с таблицами и пособиями... Будь добр, открой его и найди там материал для нашего урока. Думаю, ты быстро его найдёшь.

Ученик, к которому обращалась преподавательница биологии, не стал тупить и делать вид, что он якобы ничего не понял, пусть даже был медлительным и не особенно исполнительным. Шкаф, в который сложили старые учебные пособия, стоял буквально в шаге от его стула. Васильев потянул ручку створки, послышался пронзительный скрип (кто-то в классе хихикнул). С лёгким шумом юноша вытянул свёрнутый в рулон плакат, подняв клуб серой пыли. Кто-то демонстративно чихнул «аааап-ч-хой!» Снова послышались смешки.

— Тихо, — жёстко произнесла Жанна Викторовна, вскинув голову и тряхнув светлыми локонами. — Что за шум в классе?

Школьники примолкли. Учительницу Заварову немного побаивались — несмотря на её сравнительно молодой возраст и небольшой стаж, биологиня успела снискать репутацию суровой классной дамы. Попавшие под её дисциплинарные взыскания досадовали, что преподавательница никак не выйдет замуж, коль скоро молодая, стройная и симпатичная... Глядишь, поменьше бы свирепствовала в школьных стенах. Но действительно, несмотря на красивую внешность и приближающееся тридцатилетие, Заварова вроде бы не собиралась устраивать свою личную жизнь, отдавая очень много времени школе, включая «непрофильные» занятия вроде лекций о здоровом образе жизни, духовных ценностях и прочих трендах, регулярно спускаемых сверху.

— Продолжай, Ильина, — произнесла Жанна Викторовна, когда Васильев повесил над доской древний плакат, слегка выцветший и помятый, но вполне ещё пригодный в качестве учебного пособия.

Аня сделала несколько неуверенных движений острой металлической указкой, затем коснулась картона, на котором был изображён торс человека с открытыми внутренностями, и произнесла:

— В брюшной полости пищеварительная трубка резко расширяется, образует желудок. За желудком следуют тонкая, а затем толстая кишка... В желудке и тонкой кишке в результате воздействия пищеварительных соков пища переваривается, продукты переваривания всасываются в кровеносные и лимфатические капилляры... Затем перемещаются в конечный отдел пищеварительной системы — толстую кишку... Вот.

— Ты забыла указать ещё...

— А, да! Вот двенадцатиперстная кишка, — Аня неуверенно ткнула указкой куда-то чуть ниже желудка.

— И как происходит перемещение продуктов переваривания?

— Вниз под силой тяжести, — шепнул кто-то со второй парты.

Заварова видела, что ученица подготовилась к уроку, мягко говоря, неважно. И для себя решила, что если та сейчас повторит подсказку, то отправит Аню на место с неудовлетворительной оценкой. Однако Ильина вдруг что-то вспомнила:

— С помощью перистальтики... Волнообразного движения кишок!

И даже изобразила руками замысловатую фигуру прямо перед своим животом.

— На себе не показывай... — шепнул подсказчик.

— Фомин! — словно хлестнула языком Заварова. — Тебя давно не отправляли к завучу?

Фомин стушевался. Ильина с горем пополам назвала отделы толстого кишечника и, получив тройку, с пылающими щеками вернулась на место.

— А ведь самого главного назначения прямой кишки она так и не назвала, — шепнул Фомин соседу очень тихо, надеясь, что учительница его не услышит. Макаров, его сосед, довольно хмыкнул.

— Знаешь, Фомин, — сухо произнесла Жанна Викторовна, — оставь мне дневник и отправляйся к завучу для объяснения.

У неё был тонкий, вполне профессиональный слух хорошего педагога.

• • •

...После шестого урока Заварова вернулась в кабинет. Интерактивную доску уже наладили (да и проблема, как выяснилось, оказалась не в ней, а в программном сбое компьютера), так что осталось убрать рабочее место и отправляться домой... Время уже было позднее, на улице стемнело — Жанна не любила заканчивать уроки во вторую смену, но куда деваться, если расписание утверждено, а часы расписаны... На столе валялся свёрнутый плакат. Странно, подумала учительница — ведь она своими глазами видела, как Васильев прятал его обратно в шкаф...

Она развернула плакат и даже поморщилась: кто-то порезвился на нём, грубо разрисовав красной и синей тушью. В самой середине кишечника толстыми синими линиями был выведен большой нож, вонзающийся во внутренности; вокруг него и книзу волнистыми штрихами и каплями красным цветом изобразили кровавые брызги. Учительница посмотрела выше. Там, где у учебного пособия была изображена голова без лица, кто-то добавил несколько штрихов: длинные вьющиеся волосы, ниспадающие на плечи, и очки в оправе характерной формы. И подрисовал губы красной тушью, словно помадой.

Сомнений быть не могло — Жанна Викторовна держала в руках карикатуру на самоё себя. И руки у неё дрожали — но не от злости, а скорее от испуга. Будь на месте Заваровой другой человек, он, скорее всего, расценил бы подобную выходку как месть из хулиганских побуждений. И заподозрил, возможно, того же Фомина, отправленного к завучу за систематические нарушения дисциплины. Другой человек, возможно, пришёл бы именно к такому выводу... Но Заварова, чьё сердце сейчас отчаянно стучало, видела в этом вандализме нечто большее — а именно срыв покровов с её тайны, интимной и извращённой.