Налево пойдёшь...

Налево пойдёшь...

Бибетов был в сапогах и шёл по дороге. Вчера он решил стать туристом, а сегодня уже был им: с раннего утра путешествовал, непрерывно общаясь с природой. От чистого воздуха кружилась голова, бил мелкий, радостный озноб. «Кислорода слишком много»,- предположил Бибетов и стал дышать через раз. 

 Он шёл согласно карте, строго следуя предписанным обозначениям, но карта была неточная, контурная, и часто вместо леса являлся овраг, а просёлочную дорогу подменяло картофельное поле. Это не радовало. Зато, когда что-нибудь совпадало, Бибетов веселел, делал несильными ногами попытки прыжков и, потрясая потёртым планшетом, кричал в пустой воздух: «Соответствует, видишь ли!» 
 Однако, такие удачи происходили всё реже, а вскоре Бибетов понял, что карта не на той странице. Он открыл другую, но и там оказались лишь чужие моря и дальние страны. Необходимую страницу забыли напечатать, а может вырвали. Это были враги - невидимые, неуловимые, вредящие в самые неподходящие моменты. Подумав о них, Бибетов расстроился, показалось, что именно ему предстоит сразиться с ними в неравной схватке. Чтобы рассеять неподходящее настроение, достал цветные карандаши, закрасил Южную и Северную Америки - соответственно в жёлтый и зелёный цвета, и пошёл наугад, куда глаза смотрят. 
 Хотя двигался Бибетов не быстро, к середине дня ему удалось непоправимо заблудиться. Находясь в механическом оцепенении от беспрерывной ходьбы, он мог путешествовать ещё примерно долго, но громкий вздох лесной птицы заставил очнуться. Это было вовремя - впереди, на расстоянии пяти бибетовских прыжков, прочно лежал большой, может быть, огромный, камень. Бибетов заметил и пошёл к нему, чтобы убедиться, что он существует на самом деле. Сразу за камнем, в три стороны уходили одинаковые, уводящие в неизвестность, дороги. 
 «Налево пойдёшь - коня потеряешь, 
 Направо пойдёшь - ничего не будет, 
 Прямо пойдёшь, - станешь последним идиотом», 
 Надпись была сделана недавно, на траве ещё блестели капли белого вещества краски. Бибетов улыбнулся шутке неизвестного человека, но, всё-таки, выбрал «направо». 
 И там, действительно, ничего не было - как в молоко окунулся. Сначала пропало небо. Бибетов даже не заметил, когда это произошло фактически. Лишь когда, перепрыгивая кочку, случайно взглянул вверх, то вместо неба разглядел что-то незначительное - то ли пятнышко, то ли чёрточку. Потом исчезли деревья и трава. Река прямо на глазах превратилась в мелкую саранчу высохшего русла и расползлась. Земля под ногами перестала скрипеть, дорога стала неотчётлива, в воздухе появился странный привкус. Бибетову самому захотелось стать насекомым, расползтись или спрятаться. 
 Когда под ногами провалилось, успел развернуться, и, уже в воздухе, сделать несколько судорожных шагов в обратную сторону. К этому времени само физическое тело сошло на нет. Бибетов двигался на ощупь, если полное отсутствие всех подробностей можно назвать этим приблизительным словом. Остались лишь предчувствие опасности и животные инстинкты прошлой жизни. Предполагая, что время остановилось, Бибетов не заметил, когда у него появились ноги, потом левая рука, правая, наконец, голова. Туловище долго не возвращалось, и Бибетов беспокоился, чувствуя вместо живота неуютный сквозняк пустого пространства. 
 Когда материализовалось остальное недостающее, Бибетов облегчённо вздохнул и сделать привал. После такого казалось приятно рассматривать своё нестройное тело. Он легко отделался, всё вернулось в прежние берега, только правая родинка оказалась на левой щеке и руки стали сгибаться не внутрь, как у всех людей, а наоборот, наружу, как у кузнечиков. 
 - Не соответствует, видишь ли,- говорил он кому-то невидимому, избегая более сильных слов. «Выражаться» в незнакомой местности он опасался. 
 Вернувшись к валуну с надписью, Бибетов решил не искушать судьбу. «Пусть её другие искУшают» - подумал он и попытался отступить по старой дороге, не делая остального выбора. Поперёк пути, той же безразлично белой краской было нарисована двойная сплошная. 
 Из кустов вышла коза в потрёпанном ошейнике, следом волочилась разорванная цепь. Кривые рога выглядели угрожающе, отломанные концы говорили о непримиримости характера, а горящие глаза подтверждали предполагаемое. Скорее всего, это было дерзкое и опасное животное. В довершении ко всему коза громко заблеяла, повернулась боком, стала смотреть искоса. Всё говорило о том, что в кустах могут прятаться враги и дальше двигаться нельзя. 
 Камень стоял на прежнем месте. В самом низу дописали недлинное матерное слово. Бибетов рассердился и крикнул. Ничто не отозвалось. «Зря кричал»,- пожалел Бибетов и решил впредь вести себя сдержаннее. 
 Теперь он выбрал «налево». «Коня у меня нет, - подбадривал себя Бибетов,- значит, и бояться нечего. Хорошо, когда человек не боится, смелый, когда...» 
 Вот он идёт смелый-пресмелый, и даже мечтает небольшой подвиг совершить, чтобы самоутвердиться, новое свойство характера закрепить. Видит, возле дороги старик прилёг, то ли дремлет, то ли умер. На врага не похож. Подошёл ближе, услышал чужое дыхание. 
 - Помоги, сынок,- очнулся старик, открывая тусклые, едва живые глаза. 
 - Конечно, дедушка. Проси, чего нравится. 
 - Конь меня выронил, с утра валяюсь. Донеси домой, а то мои ноги для ходьбы совсем не годны. 
 Старик сделал попытку подняться, чтобы показать, какой он не обманщик. А ноги у него, как у Бибетова - руки, неправильно сгибаются, обратным способом. 
 - Ты, наверное, направо ходил? - сообразительно догадался Бибетов и показал не смешные руки. 
 - Ходил, ещё пацаном. 
 - А как же я понесу,- Бибетов согнул правую руку,- Через такую анатомию я твою физиологию непременно захочу уронить. Не будет тебе от этого вреда? 
 Старик сделал неподвижно-задумчивое лицо, но Бибетову показалось, что несчастный не думает, а только делает вид, что всё давно решено, и сейчас он валяет дурака. Шестое чувство не обманывало, но Бибетов не прислушался. А зря.
 - Я сяду тебе на спину, а, чтобы не упасть, буду держаться за горло твоей шеи. 
 - Далеко ли твой дом?- спросил Бибетов, беспокоясь за незначительную физическую подготовку. 
 - Рядом-рядом, за горкой, в низинке. Так близко, что даже смешно об этом говорить,- старик хихикнул,- Я бы мог на руках или ползком, но перед детьми стыдно - дразнить будут, сволочи. 
 На последнем слове он осёкся, но Бибетов неожиданно поддержал: 
 - Дети - это гадость,- сказал он, потому что детей у него ни разу не было. 
 Уже подставляя сутулую спину, Бибетов вдруг подумал о чудовищной глупости происходящего. Но было уже слишком поздно. Старик, только этого и ждавший, проворно вскочил, обхватил худыми длинными ногами и накинул на шею толстый кожаный шнурок. 
 - А это зачем? - испугался Бибетов. 
 - Чтобы ты не передумал,- ответил старик совсем другим, злым голосом и стеганул по ногам плёткой, которую до этого где-то прятал. 
Бибетов рванулся, встал на «дыбы», желая скинуть страшного седока, но старик держался, как пришитый, успевая орудовать плёткой и щипать холодными пальцами. Бибетов решил временно смириться, побежал лёгким галопом, одолел горку, за который никакого жилища не увидел. Старик обманул. 
 Чувствуя тяжёлое костлявое тело, слыша неправильное порывистое дыхание, Бибетов понял, что враги одержали временную победу, что нельзя отчаиваться и прочее. Он нёс старика дальше и дальше, не разбирая дороги и не сбавляя скорости. Совершив такой подвиг выносливости, бессознательно опустился на четвереньки. Хотя руки не были сильными, ногам стало легче. Теперь он был похож на лошадь, вернее на коня, только конь получился небольшой, и совсем нестроевой. 
 Старик шептал какую-то тарабарщину, а Бибетов чувствовал, что с ним происходит неладное. Если бы он мог видеть себя в эти времена со стороны. Когда поднимаясь в медленную горку, ему вдруг захотелось растущей вокруг травы, он, опомнившись, сделал над собой нечеловеческое усилие, длинно взбрыкнул, свалил седока на землю и стал топтать негодяя мощными ногами зверя. 
 Скоро старик понял, что дела его плохи и взмолился. Бибетов, не вступая в переговоры, сел на сутулую спину, сильно, хоть и неуклюже, обхватил шею, а старик уже бежал-скакал. В считанные минуты домчались туда, где всё началось, Бибетов свалился возле камня и, приходя в себя, наблюдал за удаляющимся животным. Когда смотреть стало не на что, Бибетов оглянулся на камень: «Налево пойдёшь, конём станешь». 
 «Как же я обчитался?» - удивился Бибетов, левой рукой трогая правое ухо. Ему снова повезло. Кроме копыт на ногах и хвоста ничего не изменилось. «Копыта можно спрятать в обуви, а хвост вполне красивый»,- резонно подумал Бибетов. Переведя дух, двинулся в оставшуюся возможность. Из-за отсутствия выбора, совесть была спокойна. 
 Скоро вышел на ровное поле, по которому беспрепятственно гулял несдержанный ветер. Бибетов обрадовался открывшемуся простору, вдохнул полной грудью, и хоть грудь была невелика, голова закружилась - произошло падение на твёрдую землю. Он упал больно, неправильно, упал, чувствуя уходящим сознанием новую, пока ещё скрытую опасность, словно везде-везде происходит невидимое движение неизвестных существ. Потом Бибетов увидел сон: 
 ...Он сидел на камне, на том самом, только надписи были другие. Вернее, одна, зато большими буквами: «БЕБЕБЕТОВ». Да, именно так, с ошибками, зато жирным шрифтом и заглавными буквами. Был здесь и старик. Он ездил вокруг камня верхом на козе и каждый раз, когда между ними случалось небольшое расстояние, говорил одинаковые слова: 
 - У кого нет коня, садись на тебя,- и хлестал плёткой, иногда попадая, иногда промахиваясь. 
 С каждым ударом часть Бибетова застывала в камень, тело наливалось нечеловеческой тяжестью, на лбу, на груди, на спине появлялись плохо нарисованные буквы, которые Бибетов, как ни старался, не мог сложить в слова, и от этого чувствовал себя всё хуже и хуже. Невидимые враги так обрадовались, что стали почти заметны. Добро опять не победило... 
 Открыв глаза, Бибетов улыбнулся, посмотрел на новую, сверкающую Землю и снова улыбнулся. Вернее, он не сделал это заново, а как бы проявил во внешний мир неповторимость нового внутреннего состояния, простую животную радость души, мелькнувшую на лице лишь намёком, но так отчётливо и верно, как небо в солнечный день отражается в крохотной лужице. 
 Идиоту трудно понять, что он идиот. Это почти невозможно, если рядом нет другого идиота. Можно представить, какой замечательный индивид - Бибетов, если он, находясь в полном одиночестве, пусть на мгновение, сумел почувствовать, какое он «злое насекомое». От этого его глаза на целую секунду погрустнели. 
 И кто знает, что сделал бы этот незаурядный человечище, если бы судьба дала отсрочку, хотя бы самую смешную. В широко раскрытых глазах - умиротворение и знание тайны, хотя гибнущий мозг уже вовсю показывает вымышленные и имевшие место происшествия судьбы, желая отомстить напоследок неизвестно кому. 
 А может, в отведённые, сверкающие моменты, под влиянием стремительно обрывающейся судьбы, почти само произойдёт невиданное открытие, несравнимый ни с чем прорыв в неизведанное. И окажется, что самое страшное - то чего все бояться и к чему неизбежно приходят, не есть ожидаемое. Бибетов поставит всё на свои места (с ног на голову, в нашем понимании) и никто никогда не сможет думать о жизни, как о чём-то невесёлом и скоротечном. 
 Ничего такого, к сожалению, не случилось. Прошла ещё секунда, Бибетов открыл глаза и стал жить дальше.