Нам (не) быть вместе. Часть 1

Глава 1

Я проснулась от диких воплей кота. Первая мысль, возникшая в усталой голове: «У меня же нет кота».

Я осмотрелась: дверь в мою комнату была приоткрыта. «Опять этот пьяный урод не смог найти дверь в свою комнату». Я услышала странное шебуршание в углу, приподнялась на локте и посмотрела в сторону тревожных шумов.

- Мяу, - ответила полутьма протяжно и недовольно.

«Этот козлина ещё и входную дверь оставил нараспашку», - возмущенно подумала я, с кряхтением поднимаясь с кровати.

Мохнатый клубок, житель улиц, ответил на мои действия еще одним длинным и требовательным «мяу», после чего подбежал к моим ногам, чтобы о них потереться. Он хотел есть. И он был уверен, что я – именно тот человек, который ему в этом поможет.

- Зря на меня надеешься, дружок, - иронично ответила я, пытаясь гладить деревенского кота, но он, наученный злыми, жестокими людьми, норовил увернуться. – Ладно, пойдем что-нибудь поищем.

Мы с котом, который отличался ярким трехцветным окрасом, впрочем, довольно популярным среди дворняг, вышли из моей маленькой спальни в смежный зал.

Я жила с больной мамой, большую часть времени неподвижно лежащей на кровати после обезболивающих уколов, и отчимом, который слишком часто уходил от неприятной реальности в алкогольный делириум.

В зале мама так и лежала на кровати и спала от лекарств, а отчима нигде не было видно. Хотя это странно, потому что по утрам он, как правило, отсыпается после очередных возлияний, а из дома выходит в районе обеда.

- Идем на кухню, - сказала я коту. С едой в семье напряженка, как и с деньгами, но, думаю, маленькое существо покормить я смогу.

В холодильнике оставалась рыба, купленная у соседа-рыбака, только голова и хвост, из которых я планировала сварить уху, но вместо этого решила отдать коту.

- Дядя Боря! – позвала я с крыльца дома, предполагая, что отчим, возможно, в огороде, но никто мне не ответил.

Положив куски рыбы орущему коту прямо на землю, я обошла наш маленький деревянный домик: отчима нигде не было видно.

- Возможно, ушел к соседям за новой порцией самогонки, - подумала я вслух.

- Ленка, привет! – окликнули меня с улицы.

Я обернулась и увидела тетю Любу, нашу знаменитую самогонщицу.

- Здрасьте, теть Люб. Дядя Боря у вас?

- Нет, - ответила грузная высокая женщина. – А чего ему ко мне-то? У меня ж вчера все закончилось. После праздников-то! И они все поперлись к Кузьмичу.

- Да вы че? Он же сивуху гонит! А у дяди Бори давление. Он помрет от такого самогона.

- Да уж! – усмехнулась та со знанием дела. - У меня-то натур-продукт! Двойная очистка. А Кузьмич, ведьмак, пойло делает. Правильно про него легенды слагают… Зельем деревню опаивает, фашист проклятый. После его отравы у всех глюки всегда! И дичь творят. Вот давеча Михалыч нализался тоже кузьминского продукта и…

- Постойте! – перебила я женщину, так как про Михалыча мне было неинтересно. – Мой-то с ними ушел? И давно?

Тетя Люба задумалась на пару секунд.

- Да заполночь, как всё допили, так и умотали.

- Все?

- Всей кодлой.

- И не вернулись до сих пор?

- Видимо, нет. Тихо было ночью. Обычно, так на ушах ходят, колобродят до рассвета, всем слышно.

И ведь действительно. Я вспомнила, что тоже часто просыпалась по ночам из-за орущих на улице алкашей, горланящих то «Катюшу», то «Огней так много золотых». Но не сегодня. Сегодня меня разбудил, как вы помните, кот, и было уже десять утра.

- Странные дела, - подытожила я свою мысль вслух. - Надо сходить, разведать.

- А оно тебе надо?

- Ну отчим всё-таки. Семья.

- Как по мне, так пропади он пропадом. Настасье только одно облегченье. Да и у тебя синяки замазаны. Думаешь, я не замечаю? У меня глаз-то вострый.

Смущение и ярость вспыхнули во мне одновременно.

- А вот это и вовсе не ваше дело! И вообще, меньше бы народ бухал, меньше было бы проблем у других…

- А я что? – поняла тетя Люба, на кого я ссылалась, но не была готова принимать ответственность. - Мне пло̀тят, я и наливаю. У вас купец, у нас товар. Да если бы не я, они бы вообще все передохли от кузьмичевского пойла.

- Ах да, пойло! – вспомнила я, а то за экзистенциальными рассуждениями о совести коммерсантов (или ее отсутствия) совсем забыла, что хотела сделать. - Кузьмич! Так, пошла я.

- Ты че, одна намылилась идти? – тетя Люба была шокирована услышанным.

- Ну а как? С кем же я пойду?

- Не боишься одна идти?

- А что такого?

- Ну как, наши перепились. Буянят. – Тетя Люба заговорщицки понизила голос, и в уголках ее глаз заплескался страх, когда она таинственно добавила: - А еще эти ходят.

Ах, ну да, эти. В лесу. Ими меня пугали с самого детства.