Наша няня громко плачет

Глава 1.

Я шла по незнакомым мне улицам в поисках работы. Я заходила в один дом, потом во второй, потом в третий, но работники никуда не требовались. Чем дальше я уходила от центра города, тем дома становились богаче, а людей на улицах становилось всё меньше и меньше. Громадные двух- и трёхэтажные дома с каменными оградами.

Они сначала были по обе стороны, а потом переместились только на одну левую сторону. Потому что справа начиналось красивое маковое поле. Дальше красивое поле с разнотравьем. Я заметила и цветы, похожие на ромашку, и цветы, похожие на колокольчик.

Сорная трава тоже была похожа на нашу. Чем дальше я, тем более был оценивающий взгляд у людей за порогом. Они рассматривали мою одежду, смотрели на мою внешность, может, даже на жесты и поведение.

Что-то прикидывали, оценивали, а потом предлагали работу, которая совершенно мне не подходит. Два раза мне предложили чистить конюшни, а на третий сказали, что сейчас требуется только кочегар, и, если я согласна, я могу приступать хоть завтра.

Бог попаданок захотел познакомиться со мной слишком поздно. Буквально несколько недель назад мне исполнилось тридцать. Там, в другом мире, я получила педагогическое образование и работала в частной школе. Это было непросто, дети были разные, но я справлялась.

Каждый год это был как интересный квест — справлюсь я или нет с новой группой. Дети богатых родителей — это те еще пиявки, которые присосутся к тебе, выкачают за день всю энергию, повеселятся, побалуются, потом спокойно уйдут домой, а ты опустошенная и уставшая… А на часах еще и четырех нет. Маленькие изверги подкладывали мне кнопки на стул, писали на доске что-то не очень лицеприятное в мою сторону, но все знали, что ко мне отправляют детей на перевоспитание. И через год под моим большим влиянием дети были намного дружелюбнее и послушнее.

Обычно через полгода я получала большую обратную связь на новогодних праздниках, когда родители и дети оставались дома наедине и видели глобальные изменения. Ребенок не так сильно капризничал, не требовал своего, не бил ножкой и не просил купить ему самую дорогую игрушку. Тем более я прививала детям любовь к чтению.

Кто-то даже из девочек попросил купить ему пару настоящих бумажных книг, а не электронных. Родители однозначно были в шоке, поэтому написали мне. Я была нянькой. Я делала домашнюю работу вместе с детьми, читала им книги и кормила в местной столовой.

У нас была дополнительная услуга для родителей, которые очень много работают и все время заняты. Мы присматривали за их детьми почти до семи вечера. Выполняли с ними домашнюю работу, которую им дали учителя в школе, то есть мои коллеги. Я выбрала роль няньки, потому что документов заполнять было намного меньше, чем преподавателю.

Да и креатива, чем заняться до семи вечера с группой детей, у меня было больше. На моем рабочем столе постоянно были папки с детскими играми, с карточками, с головоломками. Мы распечатывали что-то на принтере, рисовали от руки, придумывали новые и новые игры вместе.

Когда дети видели хорошее отношение к себе, когда видели, что с ними хотят играть, что их идеи кому-то интересны, что их слышат и слушают, они превращались в абсолютно спокойных и покладистых зайчиков. С каждым годом работы в этом заведении я относилась к детям все спокойнее и спокойнее. Меня уже было не пронять криками и истериками. Я реагировала на них правильно, нежели, допустим, пять лет назад.

Мы даже устраивали вечера ничегонеделания. Ставили большой экран и смотрели мультики. Мультики были всякими разными. И поучительными, и не очень. Веселыми и грустными. У меня уже в коллекции скопилась своя большая подборка на эту тему. Наверное, качество, которое любили во мне дети, — это спокойствие и умение объяснить так, чтобы все действительно поняли.

Каждую задачу и пример по математике мы разбирали по несколько раз. Даже если ребенок не понял, я не сердилась и не злилась на него, отчего он набирался все больше уверенности в этом вопросе.

Это были своего рода брошенные дети, которым родители готовы были предоставить большие игры, деньги, оплату всех кружков, но внимания этим детям, конечно же, не хватало. Они были детдомовцами при живых родителях. Я бы назвала это так. Мне очень нравилась своя работа.

Она была полезной и нужной. Даже самый противный несносный ребенок через несколько месяцев работы со мной отмечал, что я хорошая. Дети очень хорошо в этом плане понимают, взрослых делят на добрых и злых, на хороших и на плохих.

Я в их представлении изначально была плохой, потому что заставляла их делать уроки, потому что им приходилось сидеть со мной до семи, а некоторым до восьми вечера, а потом потихоньку они привыкали к такому режиму, привыкали ко мне, к спокойствию, которое я излучала, какой-то внутренней мудрости, которой мне хватало, чтобы понять каждого из них.

Но случилось не очень хорошее происшествие. В какой-то день, когда я переходила дорогу, меня сбила машина. Я попала в больницу, мне сделали операцию, но она прошла неудачно. Я помню, что я только закрыла глаза, а открыла их уже в этом мире.

Я лежала в какой-то подворотне в центре города, около какого-то бара. Ориентироваться приходилось очень быстро. Не могу сказать, что адаптироваться к ситуации — это мое лучшее качество, но учитывая работу с детьми, я в нем сильно поднаторела.

Когда тебе молниеносно нужно отреагировать на то или иное событие, подстроиться, сказать правильную фразу, донести правильно и не испортить момент своей истерикой и своими эмоциями. Я работала почти месяц за еду и ночлег в местном баре. Обслуживала столик за столиком, разнося заказы. Контингент был не самый худший, в этом повезло, а ночевала я в подсобке на чем-то похожем на диван. Здесь это называлось тахтой. Для сотрудников было подобие душа. Если вас кто-то обольет или вы сами разобьете бутылку с алкоголем или тарелку с горячей похлебкой, то есть способ отмыть свою репутацию, пока вас подменяет другой официант. Такое происходило нечасто, потому что в заведение не пускали абы кого, но и официанты были не совсем удачливыми, поэтому периодически что-нибудь проливалось. Я сама несколько раз пролила тарелку с горячим супом, еще не привыкшая тащить ее на своем предплечье.