Наши города и дороги

Наши города и дороги

– Коля, ты новости не смотрел? – медсестра Ниночка впорхнула в кабинет, принеся тонкий аромат духов и дыхание весны. Ей и самой сейчас больше бы подошло это имя – "Весна". Маленькая весна.

– Н-не! – с улыбкой потянулся сидевший в кресле Николай. – А что случилось? Воскрес Бен-Ладен?

– Да ну тебя! – фыркнула Ниночка. – Просто вчерашний белогорячечник такие страсти рассказывал… Что-то насчет Ташкента, резня какая-то. Или не Ташкент, название похожее, азиатское такое… И ещё про Донбасс всякие ужасы.

– Брось, какая ещё резня? Чушь! Хотя… – Николай снова потянулся и зевнул, – в этих азиях и не такое возможно. А может, это он про Пакистан? Там каждый день кого-то режут.

– Ой, ну ты же знаешь, у меня с географией не очень. Он же и про Донбасс говорил. Про Мариуполь и про Одессу…

– Пропаганды небось наслушался, – поморщился Николай, – кстати, а где он?

– В сорок шестой. – Ниночка уже поливала развешанные на стене цветы, забавно привставая на цыпочки. Коля стал ей помогать, раздвинул заросли колючей зелени, название которой не знал, и смахнул с плечика медсестры жёлтый листик.

Затем он изобразил зловещего серого волка, пытающегося съесть бедную Красную шапочку. В ответ Ниночка объяснила, что в руках у неё графин с водой и ей будет очень жалко испортить уважаемому Николаю Петровичу внешний вид.

После чего высокие договаривающиеся стороны обменялись рукопожатиями и заявили о взаимном прекращении огня. Ну а потом – дружно расхохотались!

Вообще-то, работать вместе с младшей сестрой не очень корректно. Но Ниночка мечтала стать именно психиатром, по давней семейной традиции. Сейчас она училась в "Медыне", как шутливо называли Мединститут, внезапно ставший университетом, и работала под началом Коли. Заведующий отделением профессор Недельский, ученик их деда, благодушно закрыл глаза на мелкое нарушение правил.

– Так, Нинка, мне уже домой пора, я убегаю. Пожалуй, взгляну ещё на того алкаша и ухожу. Мама что-нибудь просила купить?

– Ага, конечно! Вот я записала – хлеб, творог, сметана, томатная паста и зубная паста.

– Зубная, томатная… – проворчал Коля, защёлкивая кейс, – какая разница? Один чёрт – паста!

***

– Вот, Николай Петрович, полюбуйтесь! – Альберт, рослый санитар, обладатель густого баса, показал на мрачного пожилого человека. – Вчера буйствовал, мы успокоили, а сегодня он тихий, только ещё хуже стало.

– Что хуже-то? – не понял Николай.

– Теперь другие больные волнуются.

– А он при чём?

– Да при том! – Альберт начал тяжело пританцовывать на месте, пыхтя, словно бельгийский першерон. – Он-то говорит, а больные дуреют. Агитацию разводит!

– Агитацию?! Это уже интересно… Ну-ка, Альберт, давай этого оратора сюда.

Санитар одобрительно взглянул на врача и ринулся исполнять указание. Буквально через секунду возмутитель спокойствия стоял перед Колей. Это был человек лет пятидесяти, среднего роста, ничем не примечательной внешности. Глаза пациента зыркали по сторонам, а на лице какая-то… обречённость, что ли?

– Здравствуйте! – дружелюбно улыбнулся Коля. – Ну, давайте присядем, поговорим. Вот здесь, в рекреации. Место тихое, цветочки тут, пальма, мешать никто не будет. Альберт, помоги человеку!

– Я сам! – резко ответил пациент. Глуховатый голос его звучал решительно.

– Ну, сам так сам, – примирительно кивнул Коля. – Ты, Альберт, иди, не волнуйся. А мы пока с товарищем побеседуем. – Краем глаза он заметил, что больной слегка вздрогнул при слове "товарищ".

– Меня зовут Николай Петрович, а Вас как? – начал разговор Коля.

– Сергей Петрович, – буркнул пациент, похоже, он был не слишком настроен на беседу.

– О, да мы с Вами, можно сказать, тёзки по отчеству. Ну, а Петрович Петровича всегда поймёт, верно? – Коля заговорщицки подмигнул. Больной ухмыльнулся. Что ж, дело пошло. – Да Вы не переживайте, я и сам здесь почти новичок, всего третий год. А в нашей профессии это вроде салаги!

– Да как не переживать! – нервно вздохнул собеседник. – Такое случилось… И почему я к вам попал?

– Вас вчера из больницы доставили, из отделения спец-травмы. – Встретив непонимающий взгляд, Николай пояснил: – Теперь ведь вытрезвителей нет, а есть отделения спец-травмы при больницах. Уж очень Вы там беспокойно себя вели. Вот и пришлось доставить к нам, с подозрением на белую горячку.

– Надо же! – Пациент опустил голову и стал сосредоточенно тереть виски.

– Но я вижу, не так уж всё печально, – Колин голос звучал ободряюще, – сегодня Вы выглядите гораздо лучше. А выпиваете-то частенько? – доверительным полушёпотом спросил он.

– Что Вы! – встрепенулся Сергей Петрович. – Я вообще очень редко пью, по праздникам разве. Просто, тут такое… Не удержался! – он опять печально склонил голову.

– У Вас что-то случилось? Что-то личное? – молчаливые кивки опущенной головы. Николай помолчал секунд двадцать. – В жизни много плохого происходит, особенно теперь. Всей стране тяжело. А тут ещё и личные беды у каждого человека. Но ведь это не повод опускать руки, верно?!

– Да оно-то верно, – печально подтвердил пациент. – Просто, как узнал, так страшно стало! Вот и напился.

– Алкоголем горю не помочь и беду не выправить. У меня тоже жизнь не сахар. Мама болеет, сестра – студентка, живём в двухкомнатной квартире, а моя зарплата врача, сами понимаете, не высокая. И что было бы, если бы я ещё и напивался?! – Сергей Петрович печально взглянул на Николая, вздохнул и снова молча закивал.