Наследник для Палача

МАЛЬВИНА. 1 глава

Я с трудом разлепляю тяжелые, набухшие веки.

Что происходит?! Где я?!

Последнее, что помню, это как на меня направляют пистолет... Выстрел. Резкий удар куда-то в ребра. Страшная боль. Кровь на белой коже. Перед глазами темнеет... Крики. Вой сирены. Потом темнота.

Зато теперь прямо передо мной – невыносимо яркий свет. Даже приходится прищуриться.

Свет мелькает, проносится мимо белыми всполохами...

О, да это же лампы! Огромные лампы на потолке больничного коридора, по которому меня везут на транспортировочной каталке...

– Она пришла в себя! – кричит кто-то, только уши словно ватой забили, или словно я под водой в бассейне, звук просачивается плохо...

Я с трудом поворачиваю голову на голос и вижу девушку в медицинской форме. Она склоняется ко мне с тревогой на лице:

– Все обязательно будет хорошо...

Будет ли?!

– Что с ней?! – спрашивает другой голос, мужской, твердый, собранный.

Третий, женский, отвечает:

– Слепое огнестрельное в грудную клетку, пробито легкое, открытый пневмоторакс, большая кровопотеря, давление падает...

И правда падает: датчик, прилепленный к моей онемевшей руке, отчаянно пищит.

– В третью операционную ее! И подготовьте все! Срочно!

Ого. Значит, мне будут делать операцию. Слепое огнестрельное. Интересно, почему слепое?! И почему я не могу ничего сказать?! Губы двигаются, вроде, а в горле словно кость застряла... Странно. Мне ведь в грудь стреляли, а не в горло...

Потом вдруг – знакомый до боли голос, рыдающий надо мной:

– Дочка! Доченька!

Это мама. Она здесь. Значит, ей уже сообщили. Быстро.

Интересно, сколько времени прошло с выстрела?!

Чувствую, как мама держит меня за руку, сжимает, целует, обливает слезами... В попытке ответить открываю и закрываю рот, как выброшенная на сушу рыба, но ничего не выходит, слова так и остаются в моей голове.

– Вы мать?! – спрашивает строгий мужской голос.

– Да! – отвечает рыдающая мама, пока над моей головой продолжают мелькать лампы больничного коридора.

– Вам придется остаться здесь. Дальше нельзя, операционная. Мы сообщим вам, как только операция закончится.

– Она выживет?!

– Пока рано давать прогнозы.

Значит, я могу умереть... О боже. Но я не хочу умирать.

Рыдающая мама остается где-то далеко позади, а мое тело, бесчувственное, онемевшее, мягкое, как мешок ваты, в четыре руки перетаскивают с каталки на операционный стол.

Потом зажигают надо мной лампу... ту самую, хирургическую, с кучей отдельных маленьких светильников в круглом корпусе.

Она слепит так ярко, что я сразу закрываю глаза и отворачиваюсь, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Правда, я совсем не хочу умирать!

– Сейчас надо будет немного подышать, – говорит ласковый голос.

На лицо опускается прозрачная зеленая маска. Наркоз. В нос сразу ударяет странный сладко-пряный аромат, от которого слизистую, горло, пищевод, легкие начинает покалывать... Потом ощущения усиливаются, появляется неприятное, почти болезненное жжение.

Я инстинктивно пытаюсь задержать дыхание, но ничего не выходит. Голова становится совсем ватной, тяжелой... глаза закрываются. Звуки пульсометра становятся реже... и тише... и дальше... Я засыпаю.