Наставник

Друид Мерлин иногда ненавидел свою жизнь. У него было непрекращающееся чувство того, что все вокруг ведут себя как дети, а он один – случайно оставленный взрослый маг – в ответе за все их деяния.

Он придерживался такого мнения до того часа, пока не приходила пора ехать к очередному, уже настоящему, ребенку, в котором жила магическая сила, и Мерлин был призван (иногда даже самопризван), чтобы научить дитя владеть своей силой и помочь направить означенную силу по нужному пути.

Нужному ему и Камелоту пути.

Мерлин считал себя предусмотрительным и старался, чтобы число неприятных неожиданностей сходило к минимальному значению. Он страховал и сам себя, и Камелот, становясь во главе правления Совета при короле Утере Пендрагоне, выслеживая отпрысков с магическим дарованием в знатных семьях, и обучая их по своему разумению.

Это было очень утомительно. Непонятно кто был хуже. То ли советники короля Утера, желающие рвануться в военный поход по поводу и без, то ли король Утер, упрямо вбивающий себе в голову то одно, то другое безумное желание и не умеющий от этого желания отступать, то ли знатные отпрыски, имеющие зачатки магии, а вместе с тем и очень тяжелые характеры.

Иногда друид Мерлин ненавидел всю свою жизнь, но, чувствуя в себе долг, поднимался раз за разом с постели, принимался за работу и сдерживал то, что на самом деле хотел сказать, полагая, что если он не справится с таким трудным и необходимым делом, то не справится уже никто.

***

Моргана Корнуэл имела все шансы в будущем стать сильным адептом в служении трону Камелота. Мерлин взялся её обучать с самого раннего возраста, но уже сейчас отмечал в пятилетней малышке что-то очень пугающее, яростное, дремлющее темными змеями в её душе. Он понимал, что это идёт от большого количества силы, сваленного в детство, а ещё от того, что девочке нужно было дать цель в будущем. Мерлин хотел сделать из неё защитницу земель, полагая, что она направит все свои силы лишь на это.

К тому же – у неё была хорошая семья. Герцог Корнуэл отличался известной храбростью, успел прославиться во многих военных походах и был на хорошем счету короля Пендрагона. Мать же – Алейне Корнуэл, славилась красотой столь огромной, что с неё писали портреты и делали статуи, ей посвящали стихи все знатные и сколько-нибудь значимые мужчины, и гадали, ожидая её выбора. И день свадьбы Алейне ознаменовался множественным отчаянием, и признанием: пара была удивительно хороша. Мужественный герцог и она – прекрасная, хрупкая, наполненная неземной красотой…

Судить было рано, но Мерлин, приглядываясь к Моргане, уже угадывал черты ее матери и предвидел, что она унаследует от нее много красоты. А это значит, что партия ей может быть сделана поистине блестящая!

Мерлин не любил неприятностей и предпочитал контролировать все, что только мог контролировать. У короля Утера не было детей, и это омрачало и расшатывало положение Камелота, как незыблемой единицы. Но у короля был близкий родственник – принц Багдамаг де Горр, и у того уже был наследник – сын Мелеагант, обладающий также могущественной силой, и годом лишь старше Морганы.

Мерлин старался не заглядывать настолько вперед, но в хитром уме его, против воли, зародилась уже неплохая линия: после смерти Утера трон займёт Багдамаг, но а там подрастет и Мелеагант, станет наследником и, когда придет пора искать ему жену, почему бы не составить хорошую партию, выгодную трону?

Два ребенка, выращенные Мерлином, обученные им, должны были иметь и благодарность перед ним, и ум, и неслабое магическое стремление – такая сладкая реальность плыла в мыслях друида.

Но реальность начала горчить после первой же встречи уже на занятии с Морганой Корнуэл.

***

Девочка оказалась въедливой. Нет, не по-детски наивно-въедливой, а какой-то злобной. Она не прощала Мерлину никаких оговорок, не гнушалась передразниванием, хихикала, когда Мерлин терял нить разговора, а еще любила задавать вопросы. И не такие, какие Мерлин привык выслушивать, а очень мрачные.

Например, о смерти:

-Что происходит с человеком, когда он умирает? – задавала она вопрос самым требовательным тоном, перебивая рассказ Мерлина о лекарственных зельях первого порядка.

-Что? – друид моргал глазами. – Э, человека хоронят. Или сжигают. Словом…

-Нет! ему больно?

-Человеку? Нет. дух покидает тело задолго до того, как его хоронят или сжигают. Дух уходит в чертоги Авалона, к вратам вечности.

-А может ли дух вернуться?

-Моргана, - Мерлин старался держать себя в руках,- сейчас мы с тобой проходим лекарственное воздействие ромашки на головную…

-Это неинтересно! – категорически отвечала Моргана.

За ней вообще такое бывало. Если ей неинтересно, то всё – ответов можно не ждать. Даже если знает, будет молчать. Мерлин пытался и так, и эдак, и уговаривал, и ругал, и стыдил, и даже матери её жаловался, и отцу, но получал в ответ от отца:

-Вся в меня! Я тоже упрям!

И от матери:

-Девочка знает, чего хочет!

Мерлин смотрел на герцога Корнуэл и хмурился, смотрел на мать и понимал, что красота Алейне не позволяла многим увидеть её довольно примитивный ум, и здесь дочка пошла все-таки в отца…

А Моргана продолжала задавать свои вопросы. Вместо обсуждения трех магических законов, она спрашивала:

-Можно ли совершить злое дело ради хорошего?

-Э…хорошее дело нуждается в хороших поступках, - отвечал Мерлин, - но давай поговорим об этом позже, когда закончим с законами? Хорошо?

-Нет, сейчас!

Мерлин вздыхал. К Моргане требовался подход, которого он не мог дать. А она, словно бы чувствуя его бессилие, донимала:

-А как одно дело может быть хорошим или плохим?