Назови меня диким зверем

Назови меня диким зверем

Ройс смотрел на сидящую перед ним Лилиан, такую нежную и прекрасную в этой тонкой белой сорочке. И еще больше ощущал себя зверем и дикарем. Он и раньше, до битвы павших, не был красавчиком. Огромный и мощный, как медведь. И такой же смертельно опасный. Теперь же его лицо уродовали следы шрапнели, делая его откровенно пугающим. Настоящий дикий зверь.

Несколько дней назад он приехал к королю-чародею, своему сюзерену. Время в этот раз он выбрал неудачно, попав на рыцарский турнир. Щенки, ни разу не участвовавшие в настоящих сражениях, боролись за право называться сильнейшим воином. Глупцы. Там, где не однажды побывал он, такие как они не продержались бы и пяти минут. Впрочем, хорошо, что они там никогда не были.

Отказаться от участия в турнире ему не удалось. Десяток коротких боев, и вот, наконец, он может выполнить то, зачем приехал сюда. 

Как же он мог забыть о награждении победителя. И кто же мог предугадать, что вместо традиционной чаши победы принцесса преподнесет ему иной сосуд − себя.

Приняв участие в турнире, он уже не мог отказаться от столь щедрого дара. А король-чародей − изменить приз. Но мог наложить заклятие на свою драгоценную дочь, чтобы она не досталась такому как он. Бывшему наемнику. Герою войны, которому король в награду пожаловал земли и титул. Но который от этого не перестал быть уродом и дикарем, которому не место среди нормальных людей.

− Я погрузил ее в колдовской сон, − услышал Ройс голос короля. − Каждый раз рросыпаясь, она не будет помнить ни событий прошедшего дня, ни всей своей предыдущей жизни. А ты должен будешь сделать так, чтобы она назвала тебя диким зверем. Тогда заклятье спадет, и Лилиан вернется к обычной, нормальной жизни. В которой не будет тебя.

Она сидела на постели в тонкой сорочке, которую свет свечей делал почти прозрачной. Как только он вошел, она подняла голову и посмотрела на него своими огромными глазами. Глазами, в которых не было ни капли испуга.

− Я проснулась, а тебя нет. Почему тебя не было так долго? − Она с нежностью смотрела на него. 

С нежностью. На него. На зверя с изуродованными лицом и телом. И душой.

− Ты ждала меня? Помнишь, кто я? − прохрипел он.

− Ты снился мне. Но я не помню твоего имени.

− Ройс.

− Ройс, − медленно повторила она. − Мне нравится. А мое имя? Как меня зовут?

− Лилиан. 

− Красивое имя. Но твое мне нравится больше. Почему ты стоишь так далеко и не подходишь ко мне? Я тебе не нравлюсь?

Не нравится? Знала бы она, что он хотел с ней сделать! Лишь последние крупицы воли удерживали его у закрытой двери. Пальцы его побелели от напряжения, так крепко он стискивал ладони, упираясь ими в каменную кладку стены. У него уже не оставалось сил изо дня в день переживать это наваждение. Дикое желание сделать ее, наконец, своей, захлестывало его. А он как последний дурак играл в благородство. Пытался напугать, но ни капли страха, ни одной слезинки, ни единого стона ужаса он не добился от своей спящей красавицы.

Он продолжал стоять и молча смотреть на нее. Не дождавшись ответа, Лилиан встала с постели и медленно подошла к нему. Поднялась на носочки и осторожно дотронулась своей маленькой тонкой ладошкой до его заросшей грубой щетиной щеки. Провела кончиками пальцев над глазами, спускаясь ниже по линиям шрамов. 

Ее руки замерли на его плечах, а потом он ощутил прикосновение ее губ к своей груди в вырезе рубахи. 

Тонкие пальчики нащупали застежки, и, одна за одной, ловко расстегнули их. Горячие поцелуи спускались все ниже.

Лилиан уже давно не стояла на носочках, опустившись перед мужчиной на колени. Ей хотелось большего, намного большего. Она хотела всего его. Отыскав застежку штанов, она распахнула ее.

Там, внизу, он был такой же горячий и мощный, как и весь целиком. Вырвавшийся на волю зверь, лишь благодаря причуде судьбы позволяющий дотрагиваться до себя. Гладкий. Нежный. Влажный. Готовый для нее.

Ее губы заскользили вдоль, пока, наконец, не достигли вершины. Обхватив ее, она провела языком по нежной плоти.

Оставив одну ладонь на его бедре, другую она медленно опустила на его мощь и осторожно сжала.

Осмелев, она продолжила свои ласки, глубоко целуя и лаская одновременно.

Он терпел сколько мог, пока выдержка, наконец, не покинула его. Он мог сражаться одновременно с дюжиной демонов Темного мира, но не мог противостоять ей одной. Как можно было устоять, если за несколько минут она полностью пленила его тело. А душу… Душу украла с первого взгляда. В тот самый миг, когда несколько лет он назад впервые увидел ее, стоящую во дворе отцовского замка. 

Одним движением подняв ее с пола, он подхватил ее на руки. В несколько шагов преодолев комнату, он опустил на кровать.

В его движениях не было нежности. Только звериная страсть, которая отражалась сейчас в его глазах. 

Не сводя с нее пристального взгляда, он одним движением разорвал ее сорочку от ворота до бедра.

− Ну же, назови меня диким зверем, − молил он, вглядываясь в ее огромные серые глаза.

− Никогда, никогда, − шептала она, пытаясь дотянуться губами до его лица.

Не позволяя ей этого сделать, он завел ее тонкие руки высоко над головой, с легкостью удерживая их своей одной огромной лапищей. Второй он развел обрывки ткани на ее груди.

Грубая щетина его щек коснулась светлой нежной кожи, царапая ее и оставляя розовые следы. Рыча, он зализывал их, прикусывая набухшие бутоны. 

Рука скользнула ниже, отбросив остатки ставшей давно ненужной сорочки.

Горячий скользкий шелк пылал под его пальцами.

Он отчаянно пытался быть нежным, но у зверя этого не получалось. Да и кому она была нужна, эта нежность, когда его принцесса так сладко стонала и плакала, умоляла, желая большего.

И он дал ей это большее, одним мощным рывком клеймя ее, подчиняя себе и своему желанию навсегда.

Она оплела его, как молодая лоза оплетает зрелый ствол, сливаясь с ним воедино во всех движениях и порывах. Ураган, охвативший ее, лишь набирал мощь, швыряя и закручивая, но ни на мгновение не выпуская. Попробуй оттолкнуть он ее, она бы не позволила ему этого, желая раствориться в этой стихии навсегда.