(не) Нормальный мир

(не)нормальный мир

Глава 1

– ТЫ МЕНЯ УЖЕ ДОСТАЛ ЗА СЕГОДНЯ!!!

Мой папа смотрел на меня своими злыми и страшными глазами. Рукой, которая двумя пальцами могла обхватить полностью мою, он больно тащил меня в сторону двери.

– Правильно, туда его отправь!

Это была мама.

В этот раз им не понравился мой плач.

Ведь так интересно было смотреть, что показывали про фиксиков…

Эти разноцветные человечки…

Я мечтал о том, чтобы они сейчас выбежали из компьютеров, телефонов, печки… и спасли меня.

Я верил, что они есть.

Я знал это.

Но вместо спасения была лишь сильная и страшная рука, неумолимо приближающая меня к двери.

– Отпусти! Отпусти пожалуйста!!

Пелена слёз мешала мне разглядеть стены, но тёмное пятно всё приближалось.

Свободной рукой я зацепился за дверь в комнату, откуда меня тащили.

– ОТПУСТИЛ! ОТПУСТИЛ ИЛИ СЛОМАЮ РУКУ!

Крик отца был ужасно пугающим. Но холод в подъезде устрашал ещё сильнее.

Сильная боль в запястье обесценила все мои усилия. Рука перестала слушаться, и до двери осталось всего пару шагов.

«Отпусти, отпусти…»

Я кричал, но меня никто не слышал.

– ЗАКРОЙСЯ НАХУЙ!

Он ударил мне по губе.

Мне было непонятно, что значило последнее слово, но вряд ли что-то хорошее…

Послышалось клацанье замка.

О нет, дверь открывается!!

А за ней – холод, одинокость и больший страх.

Собрав последние голосовые связки, я выкрикнул:

– Помогите!!

Мой хриплый крик разнёсся по подъезду – эхо донеслось сквозь закрытую дверь.

Свободная рука не двигалась по непонятной причине – слёзы на глазах вытереть не получилось. Напрягши зрение, я смотрел на ручку двери, которая была на уровне моей головы.

Его рука не появлялась.

Неужели передумал? Пожалел?

Я было обрадовался, но тут дверь всё же открылась. Отец отпустил мою руку; что-то больное ударило меня сзади и выкинуло меня на ступеньку.

Ноги запутались, и лицо с устрашающей скоростью влетело в серый бетон.

Лоб взвыл острой болью. Моё тело перекатилось ещё пару раз, и я остановился на холодном полу под окном, скатившись на пролёт вниз.

А на улице был кристально белый снег – ещё утром мы весело гуляли, забрасывали друг друга снежками и лепили бо-о-ольшую снежную бабу.

Подул сильный ветер, резкая боль пронзила ещё и губу. Я коснулся её указательным пальчиком – на нём осталась капля алой жидкости.

Послышался щелчок ручки.

Неужели меня заберут назад? Простят и заберут отсюда?

Но открылась другая дверь. Выглянула соседка.

Случилось самое страшное.

«Будешь кричать, тебя заберут соседи и отдадут в полицию!»

Она поспешно спускалась ко мне. Надо было что-то предпринимать.

Я встал и дёрнулся приподнимать окно. Надо выпрыгнуть на улицу, по ступенькам мне не убежать…

Деревянная рама не поднималась – силы одной руки не хватало.

Соседка схватила меня и потащила наверх. Я стал бороться и бить её ногами, но безрезультатно.

Чувство беспомощности накатилось на меня.

Дверь за нами закрылась. Женщина понесла меня в комнату – обстановка в квартире была настолько чуждой, что вызывала непреодолимый интерес.

Я забыл свой страх. Соседка хотела мне добра – и это чувствовалось в её взгляде.

Кто-то стал настойчиво стучать в двери.

– Не открою! – криком ответила соседка.

Она кинулась в другую комнату и вскоре вернулась с телефоном, зелёнкой и бинтами.

Обычно я начинал плакать при виде чего-то, что щиплет. Но сейчас, в состоянии шока, мой мозг не выцепил этот объект как опасный.

Мне больше хотелось (очень хотелось), чтобы папа не вбежал сюда, выломав дверь.

Я его боялся.

Дверь стонала громкими ударами, щеколдами стуча о железо, но не сдавалась.

Глава 2

Прошло восемь лет после того, как меня определили в детский приют. Мне сейчас двенадцать.

Я плохо помнил события того дня, когда в последний раз находился в доме со своими родителями. Кусочными изображениям висели в моей голове держались: серый подъезд, летящие ступеньки и окровавленный палец.

Жизнь в приюте была тем кошмаром в подъезде, который растянулся во времени. Навечно.

Будучи маленьким ребёнком, я каждый день надеялся, что мои родители вернутся и заберут меня. И больше моей ноги здесь не будет.

Но серые, с оббитой краской стены, вдоль которых стояли ряды жёстких однотипных кроватей, держали меня взаперти от того мира – мира свободных людей.

От мира, где есть родные тебе люди. Где родители…

А что они вообще делают?

Я знаю лишь из рассказов других детей, что они вроде любят тебя, но могут побить… а почти каждый второй родитель пил, и пил много…

У нас редко старшеклассники где-то могут надыбать самогон, и однажды я смог его попробовать.

Неужели можно пить такого много?

А ещё мне хотелось верить, что мои родители – не такие. И что мои хорошие. Без вредных привычек.

И мне не хотелось верить директору приюта, которая убеждала меня, что их лишили родительских прав после избиения ребёнка.

Не хотелось верить, что поступил сюда с переломом руки.

Однако я помню лишь подъезд. И кровь на пальце. Неужели это как-то связано?

Но почему тогда не было родителей там? Может, это не они меня избили? Или я их не видел?

Ответов, к сожалению, не было ни у кого. И это мучало меня с каждым днём, последние годы лишь глухой болью где-то вдалеке, которую я отчаянно хотел спрятать.

– Кир, чего грустишь?

Алина подошла ко мне и села рядом.

Я молчал, как и каждый раз в такой ситуации.