( Не) родной

1

– Мама, мамочка, пожалуйста, приди ко мне! Ты так нужна мне!

Распахнув глаза, я вскочила с дивана. Снова этот сон, до того реалистичный, что иногда мне кажется, будто настоящий ребёнок зовёт меня откуда-то, где я не могу его найти.

Мой ребёнок.

Выдохнув, я огляделась. Всё вокруг по-прежнему. На стене что-то бормочет телевизор – очередную новогоднюю чушь, от которой давно уже скулы сводит. Одинокая ёлка подмигивает гирляндой, под ней – купленный самой себе подарок. Только десятка котов не хватает для полноты картины.

Бросила взгляд на часы. Почти полночь, и как меня угораздило задремать?

– Мама, мамочка! – раздалось совсем рядом, и я напряглась.

Обычно я слышала это только во сне. Но сейчас... клянусь, сейчас крик прозвучал в реальности!

Может, он меня и разбудил? Может, где-то во дворе заблудился ребёнок? Или соседи одного оставили?

В Новый год?!

Звучало странно, но тем не менее детский голосок продолжал звать, и я вскочила, бросилась к окну.

За стеклом кружили редкие снежинки, в тёплом свете фонарей стояли запорошённые автомобили.

Всеми силами я вглядывалась в зимний двор, выискивая, кто и где мог кричать.

Никого. Соседи давно за столами, слушают президента, взяв на изготовку бутылки шампанского.

– Мама! – продолжал взывать голос, сводя с ума надрывными интонациями.

– Где ты, малыш? – не выдержала я.

– Мама, я тут, иди сюда! – казалось, он ответил мне, я даже подалась вперёд, забыв, что стою у закрытого, тщательно проклеенного скотчем и ватой окна!

Перед глазами вдруг вспыхнул образ молодой сероглазой девушки в тяжёлом старинном платье. Я зажмурилась, врезавшись лбом в стекло, а через миг снова открыла глаза, ощутив, что никакого стекла нет!

Ничего не понимая, испугалась, что сейчас вылечу со своего пятого этажа.

Сзади часы принялись бить двенадцать, вокруг начали хлопать бутылки и петарды, кто-то вопил «ура!».

Но звуки отдалялись, я ещё раз моргнула, ничего не понимая. Перед глазами снова пронёсся образ той девушки, а после я обнаружила, что стою в лесу.

Холод пробирался под плотное бархатное платье и шерстяную накидку – не чета пуховой куртке! Ноги в тонких сапожках мёрзли, на груди висела муфта. На голове была надета вязаная шляпка.

Что за бред, я снова сплю?

– Мама?

Вздрогнув, я обернулась. И обнаружила мальчишку лет четырёх-пяти.

В странном костюме, совсем не походящем на одеяния моего времени – скорее что-то историческое. Кожаные брюки, меховая лисья куртка с капюшоном, высокие ботинки. Прямо как у взрослого.

Впервые я видела обладателя голоса, который вот уже несколько лет раз в пару месяцев сводил меня с ума! С того времени, как моя собственная беременность так ни во что и не вылилась, погрузив меня в безнадёжную депрессию...

– Что ты тут делаешь, малыш? – пробормотала я.

– Мамочка! – он бросился ко мне.

На этот порыв просто невозможно было не ответить! Присев, я обняла его, прижала к себе и вдруг совершенно ясно ощутила: да, именно он меня звал! И я наконец-то могу его успокоить!

В голове метались мысли, что это какой-то абсурд. Я, наверное, снова сплю. Или то шампанское оказалось слишком уж забористым. Нужно было новое купить, а не старое допивать.

Но ребёнок так сильно прижимался ко мне, я ощущала его тёплое дыхание, детский, умопомрачительно приятный запах, и не хотела просыпаться!

Я так нужна была ему, словно он вот уже много лет меня искал, и наконец-то нашёл! И пусть это больная фантазия, я не могла от неё отказаться. Мне не хотелось открывать глаза и просыпаться в одинокой квартире.

– А ну отпусти его! – раздался вдруг резкий голос, от которого я вздрогнула. Подняла взгляд.

Передо мной возвышался мужчина. В полумраке леса его черты разглядеть не удавалось – только то, что он стоит чуть расставив ноги, будто удерживая равновесие в битве. И наставляет на меня пустую руку. Ладно бы оружие какое...

– Отпусти его, нечистая! – громким, привыкшим командовать голосом добавил мужик.

– Сам ты грязный! – возмутилась я.

Может, одежда на мне и странная, но не вонючая точно! Пахнет вполне свежо.

– Кого ты призвал, Артони? – тон, обращённый к ребёнку, чуть изменился, стал немного теплее.

– Это моя мама! – заявил малыш, не спеша меня выпускать.

Мужик сделал несколько шагов к нам.

– Это не мама, – отозвался с нотками усталости, будто повторял не в первый раз. – Ну-ка, давай, развей её и попробуй ещё раз.

От этих слов я резко поднялась.

– Нет! – вцепился в меня малыш, отчаянно не желая разжимать ручонки.

– Может, ты сам развеешься, а? – недружелюбно пробормотала я, на всякий случай закрывая собой ребёнка.

– Ты хоть знаешь, с кем говоришь, ты... – мужчина на миг запнулся, окинул меня взглядом с головы до ног, будто затрудняясь классифицировать. И выдал, словно выплюнул: – Нежить!

– Да пофиг! – отмахнулась я.

Тоже мне, ценная птица! Я в свою очередь окинула его взглядом: коричневые кожаные, как и у ребёнка, брюки. Поверх шерстяной рубахи меховой жилет – но не лисий, волчий скорее. Капюшон откинут. Высокие, почти до колен, сапоги.

Мужчина выглядел большим, сильным и пугающим. В глазах померещились неестественные зелёные отсветы. Но во мне на полную включились материнские инстинкты, напрочь затмевая инстинкты самосохранения.

– Отпусти моего сына! – он продолжал нацеливать на меня пустую руку.

Сына? Ох, так это его папаша?

«Да пофиг!» – перебила я собственное зародившееся сомнение и выдала уже вслух:

– Нормальный отец не станет таскать ребёнка по лесу ночью! Ещё и в Новый Год!

– Какой год? – в его голосе послышались нотки растерянности. А после он решительно взрыкнул: – Так, хватит!

Из его пальцев выстрелило что-то тёмное, словно нематериальные верёвки или какие-то энергетические захваты. Миг – и в моей голове стало так же темно, лишь резануло по сердцу отчаянным «Ма-а-ма-а!»