Не сирота. Дочь олигарха

Глава 3 Евгения

— Я разберусь, — решительно говорит Кирилл и идет к двери.

— Кир, не надо. Они все пьяные, — перехватываю его за руку. Эта затея мне не нравится совсем, а точнее, вгоняет в жуткую панику. Если с братом что-то случится, никогда себе не прощу.

— Жень, ну что ты, — мягко улыбается, высвобождается и идет дальше.

Бегу за ним, но Кирилл жестом останавливает меня и выходит за дверь, решительно закрывая ее за собой и жестко пресекая мои попытки выйти следом.

Ослушаться не решаюсь. Присаживаюсь на пуфик и прислушиваюсь к голосам на площадке.

— А это что за парламентер? — хмыкает, видимо, «боров» из соседней квартиры.

— Слышь, придурок, тебе че надо? — агрессивно отвечает Кирилл, а у меня внутри все замирает от страха.

Его голос звучит спокойно и уверенно, но в нем отчетливо слышится угроза. Прячу лицо в ладонях, боясь даже представить, что сейчас будет. И все из-за меня.

— Позови эту дуру, иначе…

— Сейчас я тебе, идиоту, позову, — грозно рычит брат. «Боров» хрюкает и замолкает на полуслове.

— Ай… Не надо… Хватит… — начинает жалобно скулить.

— Еще раз увижу или узнаю… — строго предупреждает Кирилл, а я наконец выдыхаю. Сердце еще колотится быстро-быстро, но страх постепенно отступает. Ненавижу методы физического воздействия, но иногда по-другому и правда никак.

— Извини. Я понял. Все понял.

— Иди давай отсюда.

Отчетливо слышны торопливые шаги, и все стихает. Не выдерживаю и на негнущихся ногах иду к двери. Приоткрываю и вижу, как Кирилл входит к соседям. Что он там забыл?

Бесшумно иду за ним и останавливаюсь в дверях чужой квартиры, вздрагивая от грозного рыка брата.

— Вы что, мать вашу, тут устроили?

— Тебе какое дело? — отвечает заплетающийся мужской голос. — Ты кто вообще?

— Совесть твоя, — рявкает Кирилл. — Ну-ка, брысь все отсюда.

Едва успеваю отскочить от двери, как из нее вылетает мужчина. Что-то бурчит себе под нос, и сильно покачиваясь, спускается по лестнице.

Решаюсь и вхожу внутрь. В нос бьет жуткий запах перегара, а от табачного дыма начинают слезиться глаза. Зажимаю нос и осматриваюсь. Мимо меня Кирилл протаскивает вырывающуюся Любу, очевидно, в ванную.

Нестерпимо хочется сбежать из этого места, но я беру себя в руки и иду на поиски девочки. Мечусь по квартире, пока не нахожу ее в одной из комнат. Катя лежит на кровати, свернувшись калачиком и отвернувшись к стене.

— Катенька, — зову негромко. Оборачивается и с удивлением смотрит на меня. — Что случилось?

Глаза заплаканные, а губы мелко дрожат. Меня накрывает волной жалости и сочувствия. Хочется забрать эту малышку к себе и попытаться о ней позаботиться, но я не имею на это права. Кто создал законы в нашей стране?

— Ме-ня, — всхлипывает она. — Вырвало.

— Бедная, — спешу к ней. Присаживаюсь на кровать и прижимаю к себе.

— Мама сказала, это из-за вас.

Начинает всхлипывать еще сильнее, пряча лицо у меня на груди. Тошнотворный запах и правда чувствуется, наверное, одежда пропиталась. Но мне все равно. Состояние ребенка важнее.

— Почему? — недоумеваю я.

— Потому что пельмени слишком жирные…

Ответить мне нечего. Люба вполне может быть права, а я просто не подумала об этом. Для ребенка такая еда не самая полезная. А для голодающего тем более. Но, с другой стороны, Катя могла просто переесть или перенервничать. Нужно обязательно разобраться и показать ребенка врачу.

— Она мне больше не разрешит с вами дружить…

— Все будет хорошо, — монотонно покачиваю ее и глажу по спине, чтобы успокоить. — Мы что-нибудь придумаем.

Катя вскоре засыпает. Аккуратно укладываю ее на кровать, накрываю одеялом и бесшумно выхожу из комнаты. Прикрываю дверь и иду на поиски брата.

— Ты что творишь? У тебя же ребенок! — из-за приоткрытой двери ванной слышится сердитый голос Кирилла. Замираю, не решаясь войти или пройти мимо.

— Да зачем она мне нужна? Мне ее даже кормить нечем! — возмущается Люба, а у меня внутри все обрывается. Прикрываю рот ладонью, чтобы не выдать себя и часто дышу носом.

— А бухать есть на что? — Кирилл безжалостно добивает. И я на его стороне. Как можно так обращаться с собственным ребенком?

— Отстань ты от меня.

— Кто отец девочки?

— Не твое дело.

— В глаза мне смотри, — вижу, как он встряхивает ее за плечи, словно тряпичную куклу. — Кто отец девочки?

— Морозов, — выдыхает Люба.

— Виктор?

— Да.

— Он знает? — Кирилл наконец выпускает ее из своей хватки и позволяет сползти на пол.

— Знает, — горько хмыкает она. — Выбросил меня на улицу пузатую и забыл, как звать.

— Теперь ты понимаешь, что девочку нельзя там оставлять? — начинаю нервно расхаживать по своей кухне. Случившее сильно взбудоражило меня. Спать сегодня не буду точно. Просто не смогу уснуть, зная, что творится в соседней квартире.

— Нет, не понимаю. — Брат отрицательно качает головой и хмурится.

— Кирилл! Ты видишь, ей там плохо? — пытаюсь достучаться до него. По мне так все очевидно. — Мы должны ее забрать!

— Куда? Зачем? На каком основании?

— Не знаю. Просто забрать, и все, — поджимаю губы и упрямо складываю руки на груди. Неужели он не понимает, что может случиться непоправимое, если мы не вмешаемся? Так же нельзя.

— Жень, успокойся. Это противозаконно, — спокойно возражает Кирилл и утыкается в телефон, словно все это его вообще не касается. Хочется выдернуть гаджет из его рук и выкинуть в окно, но сдерживаю свой порыв.

— Я не могу! — От переизбытка эмоций всплескиваю руками. — Меня коробит от такого отношения к ребенку!

— Если хочешь помочь, — давит исподлобья напряженным взглядом, — самое верное — позвонить в полицию и пусть разбираются. Ну или в опеку на крайняк.

— Нет. Так нельзя, — качаю головой, не желая соглашаться с ним. — А если ее заберут в детский дом? Думаешь, ей там будет лучше?

— Это уже не наше дело.