Не в своей тарелке

Не в своей тарелке

- Что я могу тебе сказать. – Пожилой мужчина в белом халате неспешно опустился на стул и положил перед собой медицинскую карту. – Пока только то, что у тебя сильное сотрясение, а остальное узнаем после того как придут результаты обследования.

Афанасий почесал голову и опустил ладонь на лицо. Просидев так несколько секунд, тяжело вздохнул и открыл глаза. Дневной свет из окна больно резанул, и он зажмурился.

- И что мне теперь с этим делать, Виктор Петрович? – Голос Афанасия звучал подавлено.

- В больницу, так понимаю, ты не ляжешь, хотя я бы советовал. – Врач еще раз просмотрел листы с выписками и анализами. – Дам тебе рецепт на лекарства. Некоторые из них сможешь получить в аптеке при больнице. Другие придется купить. Если с деньгами, как обычно, могу помочь. Постельный режим. Спи, как можно больше. Никакой активности. Ко мне придешь послезавтра и забудь о боях, как минимум на полгода.

Афанасий посмотрел на врача из-под тяжелых бровей. Забыть о боях?! Эта фраза прозвучала как приговор.

- Попробую. Насчет денег не беспокойтесь. У меня есть немного.

- Вот возьми. – Доктор поставил печать на рецепте и протянул. – В регистратуре еще печать поставишь. – Пациент взял листок и молча положил на стол три тысячные купюры. Виктор Петрович отодвинул деньги обратно. – Забери, тебе сейчас нужнее, запишу тебя по экстренному обращению, не переживай. Ладно, можешь идти.

Афанасий поднялся со стула и подошел к двери кабинета. Открыв ее он на секунду замер и повернулся назад.

- Спасибо вам.

Обычно он был скуп на слова и тем более на благодарности, но та толика заботы, которую он получал от этого старого хирурга вот уже несколько лет, хоть как то помогала ему держаться.

- Потом поблагодаришь, когда на ноги тебя поставим. – Виктор Петрович чуть кивнул и занялся документами.

Получив необходимые лекарства по рецепту и докупив остальные, Афанасий вышел из больницы и направился к автобусной остановке. День выдался на удивление солнечным для осени в столице. Люди, уже успевшие залезть в теплые вещи, радостно подставляли лица солнцу и наслаждались последними ясными днями. Яркие лучи плясали по лобовым стеклам проезжающих авто, разбрасывая зайчики на стены домов и заставляя Афанасия болезненно щуриться. Голова гудела, как колокол во время набата. Несмотря на то, что желудок был пуст со вчерашнего обеда, есть не хотелось абсолютно. Накинув капюшон, Афанасий сел в угол остановке. На его удачу маршрутку долго ждать не пришлось. Новенький микроавтобус ехал довольно мягко, но он все равно ощущал каждую кочку на дороге, как легкий удар по голове и считал минуты дороги до дома. Вышел он на конечной остановке, где спальные районы уже переходили в промышленные.

Два километра пешком по старой разбитой дороге и вот он дома. Если это можно назвать домом. Ветхое двухэтажное здание, когда-то служившие времянкой для строителей завода, больше походило на фотографию результатов бомбежки. В половине окон не было стекол, дверь подъезда прогнила и еле держалась на старых петлях. Штукатурка фасада облупилась и вываливалась целыми кусками. Из подъезда несло сыростью и плесенью. Завод давно переоборудовали по склады, а вот со сносом ветхого строения пока никто не хотел связываться. Он заприметил этот дом, когда еще пацаном искал ночлег, и часто оставался в этой заброшке на ночь, когда сбегал с детдома. Афанасий поднялся на второй этаж по разбитой лестнице и вошел в свою квартиру. Внутреннее убранство его жилья резко контрастировало с самим зданием. Дешевая, но аккуратная и со вкусом подобранная мебель, большую часть из которой он нашёл на свалке и восстановил. Блестящий чистотой линолеум на полу. Воздух в квартире был пропитан тонкими ниточками чистоты и свежести, что еще сильнее чувствовалось после запахов подъезда.

Афанасий снял куртку и аккуратно повесил. Выложив содержимое пакета на стол, он принял все нужные лекарства, сделал пару уколов и после душа отправился спать, как ему и посоветовал врач. Как он ни пытался уснуть, сон долго не шел. Он лежал в постели, подложив руки под голову и закрыв глаза. Вспомнился последний бой, или как говорят бойцы, крайний бой. На этот раз они дрались в старом здании цирка. Без ринга, на песке, который еще пах навозом. В зале за ареной, перед боем, кроме него было шестнадцать человек. Кто-то агрессивно наматывал круги по комнате, растирая лицо и уши ладонями. Кто-то молча сидел под стеной, закрыв глаза, словно медитируя. Некоторые парни растерянно озирались по сторонам, и Афанасий понимал, что они тут впервые. Обычный регламент - олимпийская система на вылет. За первый бой при проигрыше не получаешь ничего. Второй бой проиграл – тысяча на дорогу и лекарства, выиграл-идешь дальше в полуфинал. Проигрыш в полуфинале уже давал три тысячи, но и повреждений ты уже получал в два раза больше, так как уставал с каждым боем сильнее. В финале ты выходил один на один, и победитель уносил с собой двадцать тысяч, проигравший пять. Да деньги небольшие, и в том и в том случае, но прожить до следующих боев позволяли. Когда ему впервые, шесть лет назад, предложили подраться за деньги, он, представил себе подпольный клуб, где дерутся на смерть - киношные стереотипы. Но все было намного цивилизованнее и организованнее. Правила были: не бить в пах, в затылок, не тыкать в глаза, не кусаться. Никто никого не убивал, дрались до нокаута или сдачи соперника. Это был простой тотализатор, они были просто как шарик, который катиться по рулетке в казино и позволяет какому-то богачу срубить или слить деньги. Обычно он выходил в финал. Гарантировано уносил с собой или пять тысяч, или главный приз. В первом случае, в перерыве между боями, приходилось подрабатывать грузчиком, на другую работу его не брали из-за отсутствия документов, да и он не сильно горел желанием. Ему нравилось драться. Несмотря на свои двадцать три года за спиной у него был огромный опыт уличной жизни, и его не покидала мечта, когда-нибудь стать профессиональным спортсменом.