( Не) железная

(не) железная

Рабочий день подходил к концу, и я уже собирался валить из отдела, оставалось только проверить одно дело. Днем мои ребята приняли торчка на сбыте, и если сегодня все грамотно оформить, завтра дело можно передавать в суд.

… было изъято четыреста восемьдесят граммов героина.

Твою мать! Какие к черту четыреста восемьдесят граммов?

Хватаю протокол и выхожу из кабинета. Навстречу Антонов. Все как по заказу.

— В кабинет, быстро!

— Че случилось?

Заходит следом за мной и прикрывает дверь.

— Че это? — сую бумажку прямо ему в руки.

— Протокол, — отвечает как ни в чем не бывало. Совсем оборзели уже!

— Я вижу, что не любовное письмо. Какого хера там полкило вместо двух?

— Стас, я не знаю. Вадик заполнял, пока мы этого нарика паковали.

С уходом из отдела Григорьева все как с ума посходили. Особенно его ближний круг.

— Антонов, ты меня за идиота держишь? Думаешь, я не знаю, как такие дела проворачиваются? На моей земле такой беспредел творить нельзя!

Я сам не раз использовал такие схемы: подделывал протоколы изъятия, менял свидетельские показания, уничтожал улики. Все четко, ровно, не подкопаешься. Но сбывать наркоту на районе, да еще и в таких количествах, это надо совсем без мозгов быть.

— Ну честно, Стас!

Оправдывается, как школьник, прогулявший уроки. Только тут дело гораздо серьезнее. Если этот косяк всплывет, поимеют всех так, что мало не покажется. Вот иногда я поражаюсь, как можно быть таким раздолбаем.

— Сам спроси у Калугина.

— Я че вам, мамка, за всеми бегать и сопли подтирать? Это дружок твой, Григорьев, решал все твои проблемы, а у меня другие методы. Ваше дерьмо, вы и убираете. Завтра у меня на столе должен лежать новый протокол.

— Я понял.

— И чтобы такие выкрутасы были в первый и последний раз. Больше предупреждать не буду.

Антонов забрал смятую бумажку и молча вышел в коридор.

А вот теперь можно домой. Угу, стоило мне только подумать об этом, как тут же зазвонил рабочий телефон.

— Да, — привычно рявкнул в трубку, на что получил такое же привычное:

— Карпин, зайди ко мне. Срочно!

Да еб твою мать! Я уйду отсюда сегодня или нет!

Зяма в последние несколько дней как с цепи сорвалась. Нет, она, конечно, всегда была не сахар, но после увольнения Сереги зверствует конкретно. Вчера на дежурного наорала за помятую форму, хотя он вроде нормальный был. Сегодня утром чуть не сожрала старлея за опоздание на летучку. Днем так вообще гонялась за Агаповым по всему отделу. В общем, сдают нервишки у нашей начальницы.

— Иду.

Чуйка меня не подвела — Зиминуха была не в духе.

— Че звала?

— Стас, твои опера совсем уже страх потеряли!

Ну, тоже мне новость.

— Случилось чего?

— Мошенника с фальшивыми купюрами кто брал?

Теперь я понял, куда она клонит.

— Юра и Димон.

— Отлично… — театрально разводит руками и встает из-за стола. Сейчас начнется очередная часть марлезонского балета. — А почему он на синьора помидора похож от кровоподтеков? Как будто его не в отдел привезли, а через мясорубку пропустили!

Каждый раз одни и те же фразы… Даже как-то неинтересно.

— Ир, успокойся. Ты как будто первый день в органах работаешь.

В ответ на мои слова возмущается так, что аж краснеет вся. Сейчас выдаст, что этим придурком сверху заинтересовались, иначе хер бы вызвала в конце рабочего дня. Не, ну может, конечно, ей просто захотелось поорать, показать, как за судьбу отдела печется. Но я, между прочим, тоже его интересы защищаю, только немного другими способами.

— Да ты хоть знаешь, чей он родственник? Мне из округа только что звонили, дело забирать будут, как мы его в таком виде доставим?

Ну вот, можно экстрасенсом на полставки устроиться. Но, честно говоря, мне плевать, чей он там родственник. Прокричат, пригрозят, да отстанут, не впервой.

— Ну объясним, что товарищ неуклюжий оказался. Побежал и с лестницы грохнулся…

— Хватит поясничать, Карпин! И почему, интересно, я должна тебя прикрывать?

Злится. Руки в боки, брови нахмурила. Прядь выбилась из прически. В таком состоянии она чертовски сексуальна. Нагнуть бы ее здесь, прямо в этом кабинете. На столе. Всегда мечтал.

Отчего-то усмехаюсь. А она смотрит так пристально. Знала бы о чем, я сейчас думаю…

— Потому что я плачу тебе, — отвечаю как можно спокойнее, но все равно получается с издевкой.

Ирин Сергевна затихла. Видимо, поняла, что в этой ситуации я прав, но признавать как-то не с руки. Сменила гнев на милость и шумно выдохнула.

— Ну можно же было поаккуратнее…

Как-то неубедительно прозвучал ее аргумент. Скорее, для проформы.

— Значит, нельзя.

— Так, все! Свободен.

Да… Поднасрал нам всем Григорьев своим уходом. Вот че теперь с ней делать? Приласкал бы, что ль, кто…

— Хреново выглядишь, Зиминух, — вырывается прежде, чем успеваю подумать. — Может, тебе отдохнуть пару дней или в отпуск смотаться?

Не, я это искренне, без задней мысли. Так ведь и до нервного срыва недалеко.

— Пошел вон!

Одним взглядом готова прожечь. Был бы в руках ствол, убила бы, наверно.

А я че? Мне и правда пора уже.

***

Только я открыл почту, чтобы проверить входящие сообщения, как в дверь позвонили. Вообще я редко жду гостей, ну, а если быть точнее — не жду совсем. Кому мог понадобиться Стасик в одиннадцать вечера?

Посмотрев в глазок, открываю и еле сдерживаю улыбку. Вот сколько лет работаю — такого никогда еще не видел.

— У-у, товарищ начальник…

Зимина стоит, опершись на дверной косяк. Немного растрепанная, в помятой форменной рубашке с расстегнутой верхней пуговицей, взгляд затуманенный, мутный.

— Карпин!

Она делает шаг, запинается о порог и падает прямо на меня. Ладно хоть руки успел подставить. Запах коньяка резко ударяет в нос. Это где ж она так нажраться-то успела? И по какому, интересно, поводу?