Не злите волшебников!

Не злите волшебников!

Трактир «Полная чаша» считался из одним из самых популярных в славном городе Торгборне. Владел им некто Гридд, о котором поговаривали, что мать его согрешила то ли с великаном, то ли с огром: это был высоченный, словно гора, детина, с длинной кустистой бородой и строгим взглядом. Все смешки по поводу своего происхождения Гридд сурово пресекал, и после обстоятельного разговора с ним на эту тему шутники долго еще лечили всевозможные телесные и душевные повреждения.

Впрочем, с клиентами своего питейного заведения, если те не затрагивали его родословную, он был обходителен и мягок, и нередко удивлял всевозможными алкогольными новинками. А поскольку хозяин «Полной чаши» любил экспериментировать, то многие напитки можно было отыскать лишь в меню этого трактира: например, мухоморы, настоянные на крепчайшем спирту, «огненную воду» из заморского растения «кактус», или самогон с экстрактом корня мандрагоры. Поэтому посетители у Гридда никогда не переводились, причем, любили опрокинуть здесь кружечку-другую не только люди, но и другие расы – те же гномы, драконы или гоблины.

Вот и сегодня в трактире не было ни одного свободного места: поклонники таланта Гридда весело стучали стаканами по массивным деревянным столам, постоянно требуя у подавальщиц все новые и новые порции любимых напитков.

У окна пятеро подмастерьев из квартала портных шумного переговариваясь, допивали уже второй кувшин вишневой наливки, закусывая ржаными гренками, щедро сдобренными солью и чесноком. Миски с такими сухариками по распоряжению Гридда подавались бесплатно к каждому заказу: они и вкус напитка подчеркивают, и разжигают у клиента еще большую жажду – которую он непременно захочет утолить новой порцией горячительного.

Гомон в общем зале «Полной чаши» на миг затих, когда с улицы ворвался еще один подмастерье в расхристанной одежде и со странным шалым взглядом. Заметив своих приятелей, он тут же устремился к их столу и плюхнувшись с размаха на грубую деревянную скамью, подтянул к себе огромный кувшин с крепкой наливкой, в несколько глотков выхлебав все его содержимое. Будущие портные удивленно переглянулись – приятель явно был не в себе, – и потребовали объяснений. Тот потряс головой и, заикаясь, начал рассказывать.

— Заглянул я сегодня с утра в «Шелковый бутон» – мастер велел заказ тамошней мадам доставить. Захожу, ищу служанку, чтоб она мне хозяйку позвала, а там… Стоит посреди зала настоящий лесной эльф! Тонкий, ясноглазый, златокудрый, а уж какой пригожий – словно девица юная! А перед ним – с десяток дюжих северных варваров, из тех, что ходят по морям под пиратским флагом. Стоят, значит, пялятся на эльфа и громко обсуждают, в каких позах собираются поиметь этого милашку – дескать, у него самая симпатичная здесь мордашка. Тут длинноухий как зарычал на них! Как стал поливать их бранью – я таких выражений даже от пьяных гномов не слыхал. А голос-то у него звонкий и певучий, словно лютня!..

Рассказчик на миг прервался, потянувшись за сухарями в глиняной миске: видно, полученный стресс надо было не только запить, но и заесть.

— …после потока ругани эльф яростно бросился на варваров и давай их дубасить! Сам, как тростинка, а силища – как у огра болотного! Пираты эти по комнате летали, словно пушинки. Дальше я не стал смотреть, вылетел пробкой на улицу – решил подождать, пока драка закончится. Побоялся, что заказанное платье пострадает – меня же мастер за такое прибьет.

Выскочил, значит, наружу. Стою у стенки, отдышаться пытаюсь, а рядом притулился какой-то смуглый карлик – гоблин, похоже. Смотрит на меня и спрашивает, мол, видал, как мой дружбан-орк развлекается? И ржет, как припадочный.

Я отвечаю, что никаких орков там не было, а свалку лесной эльф устроил. А этот сморчок снова ржет и говорит: «Это и был мой приятель. Нахамил, орочья морда, волшебнику, нагадил под стеной его башни – тот его и наказал. Наложил вечное проклятье личины, чтоб все вокруг видели в нем эльфа. Дескать, лесной народ – воплощение красоты и изысканности, которых тебе, оркская дубина, так не хватает. Теперь в каждом городе веселье начинается, едва нас с ним завидят…»