Небесное Чудовище

Пролог

_________________________________________

В тот год было много дурных знамений.

В императорском пруду сгнили все лотосы. Священные птицы умирали прямо налету и падали на головы небожителей. Луна всё чаще окрашивалась в пурпур. А ветры норовили не только сорвать одежды, но само мясо отделить от костей.

Таким был год.

Не стоило ожидать чего-то хорошего. Но Минчжу, чьё имя значило «чистый жемчуг», всё же верила в лучшее. Она поглаживала свой уже довольно заметный живот, тихо и нежно улыбалась и заверяла своё дитя, что всё будет хорошо. Ей хотелось, чтобы так и получилось. Ведь сама Минчжу была всего лишь служанкой. И пусть девушке и довелось попасть во дворец Третьего брата Небесного Императора, счастья ей это не принесло.

Третий брат императора обратил на неё свой взор и одарил благосклонностью. Чистая и наивная Минчжу поверила, что любима. Ведь поначалу её баловали. Минчжу не знала жизни и решила: так будет всегда.

Возможно, так бы и случилось, если бы она родила нормального ребёнка. Но в ночь, когда над Небесным Царством разразилась невиданная доселе буря, когда молнии пробивали до самой земли, а гром сотрясал роскошные своды палат имперского города, когда дождь лил сплошной стеной, а ветер хлестал наотмашь, пуще любого палача, Минчжу разрешилась от бремени и родила Чудовище.

Повитуха, едва взглянув на ребёнка, закричала и отбросила его в сторону.

– Бес… Бес явился в этот мир… – в ужасе шептала женщина, отползая от кровати роженицы…

Минчжу, преодолевая боль и слабость, подалась к ребёнку, посмотрела на него и тоже завопила, вцепившись в волосы. Теперь она поняла, к чему были все те знамения – это именно она привела в мир чудовище. И её не пощадят. Минчжу не стала дожидаться кары, она схватила нож, которым недавно разрезали пуповину, и всадила себе прямо в сердце.

Смерть её была быстрой, но в широко распахнутых глазах навеки запечатлелся маленький бес…

На крики женщин и истошный плач ребёнка сбежались слуги, и явился Третий брат императора.

Поняв, в чём дело, он сначала цыкнул на прислужников, пообещав страшные кары тому, кто проболтается. Его челядь пласталась по полу, уверяя, что не расскажут никому и слова. Но Третий брат императора не верил им – первыми разбалтывают тайны именно те, кто обещал их хранить, как зеницу ока. Поэтому он выхватил свой меч и убил всех. Полог из тончайшего белого шелка, висевший над постелью роженицы, покраснел и набряк от кровавых брызг.

Лишь верный телохранитель, многократно доказавший свою преданность, остался подле господина.

– Унеси это подальше, – Третий брат императора кивнул на заходящегося в плаче ребёнка, – и убей. Труп потом сожги. Сам же пусти слух, что в мой дворец проник Хуапигуй[1] под видом одной из прислужниц. Он пожрал тут всех. Я убил чудовище, но потерял свою драгоценную Минчжу и новорождённого ребёнка.

Телохранитель Се Лин кивнул:

– Выполню всё, как вы велите, господин.

– А теперь – рань меня, – потребовал Третий брат императора.

– Я не смею, – Се Лин сложил руки в замок, выставив их вперёд, и склонился перед господином.

– Это приказ! – разозлился тот. – Как кто-то поверит, что я сражался с демоном, если я цел и невредим?!

Се Лин ранил своего господина, уверив, что позже явится за наказанием.

А пока – завернул малыша в чёрный плащ, будто сшитый из чистой тьмы, не пропускающий ни света, ни звука, и ушёл в ночь.

Он спустился вниз, в Царство Бессмертных, к самому подножью Горы Совершенствования, и уже развернул плащ, чтобы выполнить то, что обещал своему господину. Но взгляду его предстала умилительная картина – младенец, накричавшись, сейчас мирно спал, посасывая большой палец. На губах новорождённого играла блаженная улыбка.

Много лет назад у Се Лина была семья и дочь. Она тоже засыпала, посасывая собственный палец. И сердце сурового телохранителя дрогнуло.

– Тебе и так не выжить, – пробормотал он, укладывая малыша на камень. – Холод, голод, дикие звери истерзают тебя раньше, а я не замараюсь детоубийством. Ибо пусть ты и чудовище, но ещё несмышлёное дитя…

Сказав это, он поспешил прочь.

Так верный Се Лин предал своего господина.

То было ещё одно дурное знамение…

______________________

[1] Дословно переводится как «дух с разрисованной кожей». Обычно они изображаются как гуманоиды с зеленой шкурой и полной острых зубов пастью. Ночами они пожирают людей, а днем маскируются, облачаясь в кожу своих жертв: чаще всего стараются выдать себя за прелестную девушку. Считается, что такими духами становятся женщины, кем-то или чем-то жестоко обиженные при жизни. Эта обида столь сильна, что не позволяет духу покинуть мир, а заставляет оставаться в теле, даже когда от него остались одни кости. Поэтому они и ищут «одежду» в виде тел своих жертв, чтобы обрести новую оболочку.