Неделимая

Глава 1.

Красное платье, удар каблука,

Биение сердца, развязка уж скоро!

Обида и гнев в глазах у быка,

А я лишь мулета в руках матадора!

Он мною играет красиво, умело,

Готовясь к убийству привычно жестоко,

Он взял под контроль мои разум и тело,

Скрывая за мной наконечник эстока.

А бык-то не знает, он видит лишь тряпку,

Которая дразнит его всё сильнее,

То плещет огнём, то сливается в складки

В болезненном танце, куда уж больнее!

Мулете известно, какая развязка

В кровавом спектакле всё ближе и ближе.

Танцует она то ритмично, то вязко,

У бычьего носа подолом колышет!

Бык дышит устало, в хребте бандерильи,

Кровавые ленты стекают под брюхо,

Во влажных глазах закипает бессилье,

Но сердце мулеты не слепо, не глухо!

Я вырвусь из рук матадора когда-то,

Станцую свой танец, не тот, что навязан,

Испорчу корриду! Да! Виновата!

Но бык умирать в ней совсем не обязан!

Пусть будет по чести, на что, кто способен,

А я из мулеты вдруг стану клинком.

Вперёд матадор, ведь ты бесподобен!

Попробуй открыто сразиться с быком.

И пусть всё по правде, открыто и честно,

И публика тихо в трибунах замрёт…

Развязка теперь никому не известна,

Ну что, мой рогатый, давай-ка вперёд!

Что-то коснулось спины, от неожиданности обнажённая кожа пошла мурашками, я попробовала отстраниться. Но ладонь, а это была именно горячая мужская ладонь, успокаивая, плотно прижалась между лопаток и замерла. Привыкнув к контакту, я расслабилась и успокоилась – это всего лишь сон, о чём волноваться.

Освоившись, немного подождав, ладонь поползла вдоль позвоночника вниз и двигалась до самого выреза ночной сорочки, а заканчивался он сзади примерно в районе талии. Натолкнувшись на преграду, ладонь отправилась снова вверх и, добравшись до шеи, коснулась затылка, подняла волосы. Открывшуюся кожу обдало тёплым дыханием, мелкий пух подволосков, шевельнувшись, встал дыбом, а потом было лёгкое касание губ. Они отправились в сторону плеча, уделяя внимание каждому сантиметру на пути к тонкой бретели, а наткнувшись на неё, ухватили зубами и потянули вниз. Тесьма легко поддалась, оттягивая уголок лифа сорочки и открывая грудь. Сосок, почувствовав прохладу, тут же затвердел…

Просыпаюсь! Я уже научилась просыпаться, когда приходит демон, не позволяя ему разгуляться так, как он хочет. Но он терпелив и настойчив, приходит снова. Демон из моего сна. Демон, явившийся в мою жизнь.

***

Я чувствовала, что придёт! У нас всего пять выступлений, а в Лондоне единственное. Он на первом!

Ещё, когда собиралась в турне, Анхель забеспокоился,

- Дем, не пропустит! – а сам смотрит так, будто бы это зависит от меня, и в глазах обида.

- С чего бы ему прийти, мало ли в Лондоне гастролирует артистов? – делаю равнодушное лицо и старательно удерживаю эту маску, пакуя чемодан.

- Как он может пропустить гастроли «Dioses de la danza?»* - тут же оппонирую,

- Да сколько таких «богов» приезжает в главную столицу Европы? И потом… - теперь перебивает Анхель,

- Богов может и полно, но богиня-то ты одна! – ревнует.

Вот болван! Мне уже хватило его самого выше крыши,

- Не собираюсь снова спотыкаться о тот же камень! – отшучиваюсь, как могу.

- Это я - камень?! – сколько экспрессии! В зеленовато-карих глазах море обиды. До чего ж горячие парни эти испанцы.

- За Демиана точно не запнусь, - утешаю темпераментного муженька.

Не верит, конечно. И что бы сейчас не наговорила, переубедить не смогу.

А я-то себе верю? Или уповаю только на то, что демон пропустит концерт. Просто не увидит афиш, не заметит рекламу, что какой-то там иностранный коллективчик, громко именующий себя «Богами танца», прикатил с гастролями, и его руководитель и спонсоры, применив все связи и хитрости, добились целого тура из пяти концертов по Великобритании, и один из них пройдёт аж в самом «Риволи!..»

- Он не придёт! – повторяю, потому что сказать больше нечего.

- Спасибо! Очень обнадёживающий ответ! – из-под длинной чёлки взгляд брошенной собаки, а в голосе обречённость…

Почему я тогда не нашла других слов? Почему не ответила, например,

- Придёт и придёт! Встретимся по-родственному, поболтаем о том, о сём и разойдёмся, как в море корабли ещё на пять лет, а может и на дольше.