Недовольные

Недовольные

Он всё время недоволен. Всем. Но больше всего он недоволен мной.
Посуду я не так мою, не тем средством, вытираю плохо, воду разбрызгиваю.
— Сам мой! – говорю ему.
— Твоя очередь, – отвечает, – тебе и страдать.
— А когда будет моя очередь жаловаться?
— Жаловаться можешь без очереди, ты и так вечно ноешь!
Я обижаюсь, потому что мне кажется, что на его фоне я выгляжу выгодно. Он меня до того довёл, что я себя уже на его фоне стал рассматривать. Раньше я безо всякого фона хорош был, а сейчас что? Брожу как тень от стола до раковины и специально неправильно тру плохо помытые тарелки.
Он вздыхает и отворачивается:
— Никакого от тебя толку.
Молчу и продолжаю. Раз толку уже нет, то зачем что–то менять?
Заканчиваю, бросаю мокрое полотенце на стол и под его ворчание ухожу из комнаты. Брожу по коридору, пинаю пыльные коврики у дверей комнат. Все ещё спят, ведь только мы с Колей завтракаем в семь утра в воскресенье, потому что у него режим, а я попался под руку. Скучно. Иду на балкон.
На балконе соседка курит, стряхивая пепел в окружающий туман. Я смотрю на неё и пытаюсь поймать момент, когда дым сигареты становится неотличим от висящей в воздухе воды. Она ловит мой взгляд и протягивает пачку. Я не курю, но беру сигарету и мну её в пальцах.
— Что, Коля снова не в духе? – спрашивает соседка.
— А у него бывает другое состояние? Я полтора месяца с ним живу, он ни разу не улыбнулся! Только бурчит, что погода плохая, работа плохая, новости по телевизору плохие, колбаса в магазине ещё хуже новостей. А ещё меня к нему подселили в наказание, а это даже не плохо, это ужас–ужас–ужас!
— Ты так переживаешь каждый раз, – она затягивается, выкидывает вниз окурок и прикуривает ещё одну сигарету, – он же безобидный. Глупый и безобидный.
— Я сначала тоже так думал. Но он же всё время говорит. Я читаю, а он сидит рядом и рассказывает, что я выбрал плохую книгу, что я глупею от неё. Моё поколение глупеет, мы пьём кока–колу и предаём истинные ценности. Я звоню по телефону, сразу же он говорит, что телефон я купил неправильный, не тот цвет, не тот размер. Прямо ослик Иа, только без дня рождения!
Она улыбается, шмыгает носом, затягивается и медленно выдыхает дым. Я молчу, потому что в этот момент мне кажется, что я действительно слишком много ною. Она поворачивает ко мне голову.
— Ты знаешь, я тут третий год живу, а он всю жизнь тут прожил. Родился даже здесь, в этой общаге. Каждый день он в ней. Может быть поэтому он такой, не знаю. Ты же тут на пару месяцев, а потом укатишь к себе, в свою другую жизнь. А ему тут сидеть дальше. Ему даже некому будет потом рассказать, какой ты неправильный!
Я сильно сомневаюсь, что дело именно в этом. Моя жизнь тоже весьма неидеальна, иначе я не попал бы в это забытое богом место на целых два месяца. Поэтому я возражаю ей.
— Да зачем вообще нужны такие разговоры? Вот мы же сейчас с тобой не ругаемся! Стоим, разговариваем. Обычный разговор, покурили, поболтали. Почему с ним не так?
— Я же говорю, что не знаю, – она выкидывает второй окурок, смотрит в пачку, думает, но убирает её в карман, – может быть он ждал, что к нему подселят женщину, которая будет варить ему борщ и штопать носки. А подселили тебя, а ты ни то, ни другое не делаешь. Да еще телефон у тебя неправильный.
— А может быть ты недалека от истины? – я задумываюсь над этой мыслью, – Может быть к нему ходила женщина, а сейчас она не приходит, потому что я мешаюсь?
— Нет, к нему никто не ходит, за мои три года здесь ты – вообще первый человек, который попал к нему в комнату.
Я протягиваю ей мятую сигарету обратно, она улыбается, кладёт её в пепельницу и уходит со словами:
— Не грусти, скоро уедешь, и всё станет как раньше.
Я киваю ей и остаюсь на балконе. Всматриваюсь в смутные тени, которые бродят внизу сквозь туман в поисках какого–то собственного счастья. Но внизу только мусорные баки и обрести смысл жизни там сложно. Да и здесь, вверху, смысла не слишком много.
Я иду к себе в комнату, накидываю куртку, обуваю кроссовки и говорю, что пошёл гулять. Коля не реагирует, он лежит на кровати и смотрит телевизор.
— Я пошёл гулять, — повторяю я громче.
— Да иди, кто тебя держит?! – бубнит он себе под нос, и я выхожу наружу и закрываю дверь.
В этом маленьком городке всё ещё не закончились девяностые, поэтому я брожу между ларьков и пожилых иномарок, как попало припаркованных на тротуарах. Утро уже почти закончилось, но туман не собирается покидать улицы.
Редкие прохожие выплывают из тумана мне навстречу и идут дальше, не глядя на меня. Я отвечаю им взаимностью, смотрю под ноги, думаю о неправильном выборе профессии, места работы, планеты. Я хочу жить в таком же вечно туманном городке, среди этих сумрачных людей. Только без Коли.
Захожу в ларёк, неожиданно возникший из тумана на моём пути, как айсберг перед Титаником. Долго смотрю на витрины, пытаясь понять, чего я хочу.
— Ну что вы смотрите? Вы покупать что–нибудь будете? – раздаётся со стороны холодильника.
Я поворачиваюсь туда и вижу продавщицу, с подозрением наблюдающую за моим мучительным выбором.
— Да, бутылку воды без газа дайте пожалуйста, – под таким тяжёлым взглядом я быстро делаю выбор.
— Какой вам?
— Совершенно не важно. Любой.
— Молодой человек! Выберите сами! Я вам продам, а вы скажете, что не то! – отчитывает она меня.
Последний раз подобные ощущения я испытывал, когда учился в школе и не знал, что ответить на вопрос учителя. Поэтому собираюсь с духом и пальцем показываю в сторону бутылок, стараясь, чтобы по этому жесту нельзя было понять моих желаний. Продавщица копается в указанном мною направлении, вытаскивает самую пыльную бутылку и тянет её мне:
— Эту?
— Да, отлично, её.
Расплачиваюсь и ухожу, а вслед мне летит:
— Ходят, сами не знают, чего хотят. Странные люди…
Иду обратно, почти бегу, свежим ветром врываюсь в комнату и тормошу задремавшего Колю:
— Пойдём со мной, прогуляемся.
Коля спросонья вяло отбивается, но мне удаётся вытащить его из комнаты. Где–то посреди лестницы он окончательно просыпается и начинает выражать недовольство вмешательством в его прекрасные сны, где он на белом коне скакал мимо красного яблока заката. Я обещаю мыть посуду каждый день, если он пойдёт со мной, и он успокаивается.
Я шагаю строго к тому самому заветному ларьку, по пути незаметно выкинув в урну так и не начатую бутылку воды. Коля плетётся сзади и ему всё больше не нравится моя идея с прогулкой, о чём он с удовольствием мне рассказывает.
Недалеко от ларька я останавливаюсь, достаю деньги и прошу его зайти внутрь и купить мне бутылку воды.
— Ну зайди сам и купи! – отказывается он.
— Я там с продавщицей поругался, – придумываю я какую–то чепуху, – она мне теперь не продаёт ничего. Купи пожалуйста!
Коля рассказывает, что это всё от моего неумения общаться с людьми, но всё же берёт деньги и идёт. Останавливается на полпути.
— Тебе какой воды?
— Любой. Только без газа.
— Ага, я куплю, а ты скажешь, что не той.
— Не скажу! – уверяю его я и он уходит.
Я долго жду на улице, которая уже основательно прогрелась. Наконец выходит Коля и суёт мне в руки бутылку газировки со словами:
— Слушай, ты погуляй сам, я потом подойду.
Пожимаю плечами, беру бутылку и иду гулять.
Коля приходит ближе к обеду, весь какой–то одухотворённый и пахнущий бутербродами и кофе типа «всё в одном». Включает телевизор и сидит перед ним на кровати с ничего не видящим взглядом и идиотской улыбкой на лице. Я гремлю тарелками, которые в очередной раз специально вытираю неправильно. Но это нисколько не нарушает идиллию.
Оставшиеся мои две недели мы с Колей встречаемся редко, потому что он всегда допоздна отсутствует. Соседка с удивлением наблюдает, как иногда он проплывает под потолком то с букетом в руках к выходу, то с прижившейся уже идиотской улыбкой обратно. Я рассказываю ей всё, но она всё равно продолжает удивляться и больше не угощает меня сигаретами по утрам.