Негабаритный груз

Негабаритный груз

Дом разваливался. Притом прямо на глазах. Открыв дверь, Скотт Лин получил по голове отвалившейся верхней перекладиной, а сделав шаг, провалился чуть ли не по колено сквозь прогнившие доски, разодрав штанину и изрядно расцарапав ногу.

Чертыхаясь и кляня на чём свет стоит семейные развалины, он проковылял на кухню к санитарному шкафчику. «Если тут хоть что-то осталось... Неужели из-за пары царапин придётся возвращаться в город?!» ―сокрушённо подумал он, оглядывая полочки за некогда белой дверцей с обшарпанным красным крестом. Но в старой домашней аптечке, что помнилась с раннего детства, нашёлся и антисептический спрей, пусть и с давно истёкшим сроком годности, и пожелтевший от времени бинт, и даже рулончик пластыря.

Пока он смывал кровь под тонкой струйкой желтоватой воды из проржавевшего крана, занимаясь оказанием первой помощи, и рассматривал свою почти пятидесятилетнюю, но вполне симпатичную и, как выражалась одна из его давних подружек, харизматично-блудливую физиономию в мутноватом зеркале, погода испортилась. Небо за немытыми окнами заволокли тучи и в доме значительно стемнело. Пошуровав в комоде и кладовке, Скотт нашёл пару старых крупноцокольных лампочек ― давно таких не видел.

Тусклый, качающийся свет только добавил уныния в окружающую обстановку. Обшарпанные стены с обвисшими, некогда цветастыми, обоями; невыносимый скрип дощатого, давным-давно некрашеного пола; дребезжащие под порывами ветра, перекошенные оконные рамы ― гниль, сырость, разруха. А ведь когда-то здесь кипела жизнь, пахло сбежавшим молоком и сладкой выпечкой...

Самые яркие детские воспоминания Скотта были связаны именно с этим домом. Как же быстро семейное гнездо пришло в упадок... Хотя правильно говорят, «когда из дома уходят люди, он теряет душу и превращается в развалины».

Всё время пока бушевала гроза, Скотт просидел в проломленном кресле, предаваясь воспоминаниям. Вот он мальчишкой бегает по пёстрым ковровым дорожкам с моделью «шаттла» над головой, а мама у плиты переворачивает ароматные оладьи и поглядывает то на него, то на отца, сидящего за столом с утренней газетой. А вот он вбегает на крыльцо, что ныне совсем покосилось, с дипломом колледжа в руках, а вот... Это воспоминание не было лучшим или счастливым, оно было болезненным, но не менее ярким, чем другие ― Скотт в новенькой форме астронавта сообщает отцу о первом, но очень долгосрочном полёте.

Рыжие скалы Марса... Титан... Ледяные пустоши Энцелада... Орбита Венеры... Обжигающий жар Меркурия... Где он только не побывал за время долгой и опасной службы! Но всё никак не забывалась та пощёчина. Мама уже болела, а отец всегда был противником космоса. Он часто повторял: «Что мы делаем?! Зачем?! Здесь на Земле столько работы, столько нерешённых и постоянно усугубляющихся проблем! Сначала нужно навести порядок в собственном доме, а уже потом лезть в чужие!»

Но космос манил. Звал Скотта и других таких же молодых и амбициозных юношей и девушек, жаждущих неведомых приключений на бескрайних просторах Вселенной. Но теперь всё позади. Звёзды Скотт будет видеть просто задрав голову кверху, а не через иллюминаторы орбитальных станций или сверхпрочное поликарбонатное забрало скафандра. Всё. Списан. Негоден. Больше не нужен. Не нужен нигде. Никому...

Скотт очнулся от визга тормозов. Гроза уже кончилась, а в доме хорошо ощущался свежий и пьянящий запах озона. Вдохнув полной грудью, Скотт выглянул в окно. Ярко-синий «форд», сияющий дождевыми каплями, стоит за висящей на одной петле калиткой. «Интересно, какого он года? А чёрт его знает какого... Из новых наверно, вон тёмная полоса над колёсами, сжатая воздушная подушка ― «форд-амфибия». Похоже, дорогая машинка...» ― Скотт не слишком хорошо разбирался в современном земном автотранспорте. А вот рядом с подкатившим авто некий господин с лакированной папочкой под мышкой.

― Мистер Лин! Мистер Лин! Мне сказали, что вы здесь! Я ― Кроу из «Новейшие технологии, производство и утилизация»! Очень важное дело к вам!

Минут через сорок Скотт уже стоял в одиночестве у калитки, провожая взглядом уносящийся автомобиль и сжимая в ладони стандартный договор купли-продажи. Правда, означенная сумма была непомерно высокой для такой развалюхи. Скотт снова глянул на череду нулей: «Понятно, что им нужна земля... Но они готовы столько предложить и даже дом снести за свой счёт... А зачем сносить именно сейчас, до окончательного заключения сделки? Вроде этот Кроу и всё внятно объяснил, только похоже, я просто чего-то недопонимаю или не знаю... Эх, надо было юристу позвонить... Хотя, зачем? Разве я собираюсь тут жить? Я, вообще, пока не представляю, что буду делать здесь, на Земле...»

Через несколько часов, когда подкатил бульдозер, а за ним грузовик с бригадой рабочих, Скотт почти закончил сборы. Из дома он забрал пару старых семейных альбомов, несколько книг отца и любимую мамину сахарницу, которая каким-то чудом сохранилась в кладовке. После смерти матери отец убрал с глаз долой всё, что напоминало о ней, но не выбросил. Часть складировал в дальнюю кладовку, а что-то разобрали друзья и соседи. Но эта сахарница была особенной. Довольно большая круглая жестяная банка с плотной крышкой и до сих пор сохранившимся ярким рисунком по всему периметру. Маленький весёлый космонавт с торчащими из шлема с «рожками» антенн, несётся верхом на остроносой ракете мимо планет Солнечной системы: Марса, Юпитера, колец Сатурна, а на крышке зелёная Земля, утыканная домиками и усаженная цветами. Возможно, именно эта старая банка, которую Скотт так любил рассматривать в детстве, и подтолкнула к решению посвятить свою жизнь космосу, вопреки желанию родителей, кто знает...

Народу в городишке значительно поубавилось и это было заметно сразу, как только Скотт проехал по улицам. Раньше в это время суток ещё сновали толпы молодёжи, вовсю носились авто, горели неоном вывески магазинов и кафе. Теперь былая суета и яркость отсутствовали напрочь. Кое-где тусклый свет в окошках, редкие машины припаркованы, прохожих мало.