(не)идеальная для господина

Пролог

Я стою на коленях, покорно склонив голову, и короткие темные волосы падают на лицо. Не смею их поправить, убрать за уши. Он может разозлиться, что игрушка шевельнулась без приказа. Он. Мой господин.

Эрик сидит на краю кровати. Вальяжный, уверенный, невозмутимый. Само продолжение роскошного пятизвездочного номера. Лоск и элегантность от блестящих черных туфель до идеально сидящих брюк и рубашки. Она расстегнута на верхние пуговицы, позволяя увидеть шею и ключицы. Рукава закатаны до локтей чуть небрежно. Сильные руки с пальцами музыканта… только играет Эрик не со смычком или клавишами. Вместо них – черный стек с жесткой кожаной петелькой. Эрик поигрывает им, мягко постукивая по ладони. От каждого легкого удара мое сердце трепещет, вздрагивает в груди.

– Ты слишком много себе позволяешь, игрушка, – бархатистый голос окатывает холодностью, почти презрением.

Эрик подходит ближе. Он проводит петелькой стека по моей щеке, почти лаская. Унизительно цепляет подбородок, заставляя поднять голову. Заглянуть в темно-зеленые хищные глаза, такие выразительные на лице с правильными чертами. Классическими, но при этом жесткими.

Я не выдерживаю: во взгляде вспыхивает вызов. Мой голос звучит глухо и упрямо:

– Я – не игрушка. Я – живой человек. И имею право на свои чувства.

Эрик резко наклоняется ко мне. Он перехватывает меня за волосы. Резко. Не жалея. С губ срывается тихий стон, и Эрик довольно улыбается. Ему нравится моя боль.

– Прежде всего, ты не имеешь права со мной спорить. Вытяни руки! – приказывает Эрик.

Я закусываю губу. Медлю. Он отпускает, будто я недостойна даже касания. А мой взгляд прикован к стеку.

– Быстрее, – холодно торопит Эрик. – Я не доволен тобой, кукла.

«Давай, Ада, скажи, что с тебя хватит, – издевается внутренний голос. – Брось ему в лицо стоп-слово, поднимись и хлопни дверью. Вперед! Или что? Не можешь?»

Я на секунду зажмуриваюсь. Неосознанно свожу бедра, продолжая стоять на коленях. Мое платье – слишком короткое и облегающее. А надевать белье Эрик запретил, еще когда только приглашал в этот отель. Так что я особенно отчетливо чувствую, как горячо между ног. Горячо и влажно. На щеках вспыхивает румянец от собственного возбуждения.

Я медленно вытягиваю руки вперед. Ладонями вверх. И стек тут же опускается на них, заставив выдохнуть короткий стон. Замах не в полную силу, Эрик – слишком мастер, чтобы навредить. Но он знает каждую чувствительную точку на коже. И играет с ней.

– Ты знала, на что шла, Ада. Когда предложила свое тело. Когда сама поцеловала меня в клубе, скрепляя наш уговор. В нем не было речи о ванильных свиданиях! А теперь требуешь что-то в ответ? – чеканит Эрик.

На каждую фразу – замах. С каждым разом – все более огненный, хлесткий. Черное тело стека чуть гибкое, и удары от этого еще чувствительнее. А мои стоны и вскрики – еще порочнее. Ведь внизу живота уже пульсирует, а боль перетекает в желание.

Эрик сразу замечает эту грань. Он сам вздергивает меня на ноги и толкает к стене. Я царапаю ее кончиками пальцев, когда его губы скользят по моей шее. Каждый поцелуй – как раскаленное клеймо. В короткие промежутки между ними Эрик шепчет хриплым от желания голосом:

– Запомни. Я никогда не подчинюсь тебе. Не подчинюсь нижней. Это против всех законов Темы. И против моей природы… и твоей тоже. Ты создана подчиняться. И сама чувствуешь это.

Пальцы Эрика бесстыдно проникают под платье. Касаются между ног. Я всхлипываю от желания, сдвигая бедра. Ведь то, какая я влажная, – главное подтверждение его слов. Телу все равно, что его хозяйка горит от унижения и ненависти, что хочет залепить пощечину этому властному мерзавцу. Оно слабеет, плавится под сильными горячими руками.

Эрик сдвигает платье вверх, обжигающе проводя ладонями по моим бедрам. Он надавливает мне на поясницу, заставляя прогнуться. Вылепливает, как податливый воск. Коленом раздвигает мои бедра, не позволяя сопротивляться. А я подчиняюсь, способная лишь выдыхать стоны от поцелуев и касаний.

Я готова заскулить от нетерпения, пока Эрик расстегивает ремень на брюках. Губы искусаны почти в кровь – попытка приглушить стоны. Тщетная. Ведь я выгибаюсь со вскриком, стоит Эрику проникнуть в меня.

Он сразу замахивается ладонью по ягодицам, чтобы туже сжалась вокруг него. Чтобы почувствовала, что ничего не контролирую, могу лишь принимать. Каждое движение внутри. Каждую секунду невыносимого желания. Я вцепляюсь в стену пальцами, бессильная перед собственным удовольствием. Почти злая на себя за него.

С губ срываются протяжные порочные стоны. Сливаются с теми, что выдыхает Эрик. Низкими, гортанными, звериными. Все более рычащими, когда мы оба оказываемся на грани. И срываемся с нее.

Я прислоняюсь лбом к стене, едва дыша. Эрик сразу отходит прочь, одеваясь.

– Завтра я жду тебя в своем офисе, – говорит он, как ни в чем не бывало, хотя голос немного садится. – На эти две недели ты – в моей власти. И я научу тебя покорности. Научу наслаждаться темнотой внутри. Приручу тебя, куколка. Раз таких встреч тебе мало.

Эрик усмехается, глядя на меня. На то, как я отлепляюсь от стены. На растрепанные волосы, искусанные губы, смятую одежду. Мои ладони лихорадочно скользят по ней, поправляя. Я вылетаю из номера, хотя ноги еле держат. А там прислоняюсь спиной к стене, рвано дыша, как добыча, чудом вырвавшаяся из лап хищника.