Некромант и Я. Книга 1. Стажер.

Часть 1. Попала. Глава 1

От автора. Уважаемые читатели. Данная история – отредактированная версия книги “Некромантия. Практическое пособие”. Если мы еще не знакомы – прошу любить. Если знакомы – тем более :)

• • •

Я ревела белугой, выла гарпией, орала мартовской кошкой…

— Ну как такое чудное создание может исторгать из себя такие на диво поганые звуки, — умилялась Тоха, кормилица и нянька по совместительству, когда слушала мой очередной урок по вокалу.

Способностей к пению, у меня не было никаких, но папе виднее. Он же папа! Ведьмак, второй советник в магистрате и вообще важный тип. Поэтому образование я получала всестороннее.

У папы железный характер, железное терпение, разные глаза и выразительные, подвижные брови. Стоит мне накосячить, они тут же приходят в движение. Особенно левая. Зато правый глаз, серый, более строгий, чем второй зеленоватый.

Именно серым глазом папа на меня смотрел, когда я поступила на некромантию. Смотрел и угрожающе шевелил бровью. Жаль, что я его не послушалась и не забрала документы. Четыре курса позади, впереди практика и никаких перспектив, кроме замужества

Выла я… пела, глядя на луну. Она болталась высоко над кладбищем, желтая, как блин, а я устроилась в колючих, но ароматных шиповниковых кустах. Рулады носились в воздухе, придавая ночи ни с чем не сравнимый колорит панихиды и легкий оттенок жути. Исполнялся нашумевший в магнете хит бойз-бенда «Черепки».

— И молода-а-я-а-а не узна-а-е-э-эт, какой у нага был…

На этой интригующей ноте меня с нездешней силой выволокло из кустов, не щадя ни моих голых рук, ни самолюбия.

Нездешняя сила была представлена в образе злющего длинноволосого мужика с мятой физиономией, на которой трогательно отпечатались ручка, пара скрепок и монета в один чар.

— … … …, — ознакомившись с добытым, сообщили мне.

Я, конечно, подозревала, что не все впадают в благоговейный трепет от моей особы, однако, чтоб вот так?.. Ни одного печатного слова?

Да, я была слегка не в форме. Модное платье цвета глубокий черный и туфли на шпильке – не самая удобная одежда, чтобы по шиповникам петь. Но даже девица с листьями в волосах и размазанной по вчерашнему лицу косметикой имеет право хотя бы на приличные предлоги в свой адрес.

Тем временем красноречивый, плотненько держа меня за загривок, выудил из кармана мятого черного балахона магфон, рявкнул в него: “Забирайте”. Вытряхнул из рукава наручники и, перекрыв пути к отступлению своим туловищем, отработанным движением зафиксировал меня за ограду. В пониже спины интригующе уперлось что-то продолговатое. А потом завибрировало.

— Ой, — сказала я, загадочно кося глазом через плечо, — у вас там шевелится.

Патлатый оставил мой тыл, добыл из глубин еще один магфон, который окрасил его лицо в романтично-голубой. Побуравил устройство припухшим глазом (вторым он за мной наблюдал), добавил из непечатного. Посмотрел на меня уже двумя глазами и вздохнул так, что я сразу устыдилась. На всякий случай.

А потом он меня отстегнул, скучно и буднично. Даже прижиматься не стал, как в первый раз. Не то чтобы я расстроилась, но вдвоем было теплее. Ночка бодрящая, а я вся в вырезах и разрезах.

Пока я мечтала о тепле, покинувшие ограду наручники щелкнули на моих запястьях. А любитель экзотического слова настойчиво подтолкнул меня в сторону от шиповника, где в тени кладбищенских ворот притулилась старая, как мир, колымага. Тьма! Да у нее колеса!

– Не-не-не, я в это не полезу. Сами убивайтесь.

На меня укоризненно и устало поглядели. Оба глаза по очереди. Я в очередной раз устыдилась и промямлила про оставленное кустах добро: сумку с магфоном, ключами от дома на брелочке-непотеряйке, а также позором всей жизни – направлением на практику.

Именно из-за треклятой бумажки я оказалась в кустах у кладбища, а не упивалась радостным окончанием сессии вместе с однокурсниками.

* * *

– Есть такая профессия – мертвое поднимать, – вдохновенно вещал с кафедры лектор, и я вдохновлялась, но с каждым словом все меньше и меньше.

До меня потихоньку начало доходить, во что я ввязалась, но фамильное упрямство и личная дурь мешали признать неправоту, покаяться перед папой и уйти в закат. Или хотя бы на другой факультет перевестись.

В первый месяц массовая миграция с некрофака, как между собой называли студенты факультет некромантии и нежитиеведения, являлась делом обычным. Потому деканы других непопулярных факультетов – “Рунология и ритуалы” и “Бытовая магия” – готовились ловить разбегающихся недонекромантов.

Я никуда не сбежала. Но весь первый курс ходила удивленная и недоумевающая от количества вываленного на мою бедную голову гранита знаний. Пока только теоретических, до практики было, как до Штиверии пешком. И было непонятно… много чего.

Где романтика тихих ночных кладбищ на изломе лета под бархатным небом в росчерках падающих звезд? Где волнующая песня гарпии над разоренным склепом в глухой деревенской тьмутаракани, отдающаяся мурашечной вибрацией в каждой клеточке тела? Где загадочные пыльные подземелья, полные скелетов и томящихся от тоски одиноких призраков, готовых поведать о тайнах и сокровищах столетней давности? И где, наконец, томные бледные юноши в черных одеждах и нездешней печалью во взглядах?