Нелюбушка

Глава первая

В сорок пять ты не ягодка, ты крепкий орешек. Макадамия, без ключика не открыть, и ключик нужен особенный.

В сорок пять в цене безмятежность, легкий ветер с привкусом соли, брызги золота на темно-синей воде, наглые чайки, орущие что-то по-птичьи, вряд ли приличное. Многое пройдено, переосмыслено, жертвоприношения вычеркнуты из списка вместе с жадными до жертвенности людьми. Жизнь побила и покалечила, натыкала носом в дерьмо, поставила на ноги, научила справляться, подкинула пару джокеров, потребовала высокую цену.

Завершена демоверсия игры, «мои файлы» переименованы в «мои фейлы», нет иллюзий, что каждый встреченный навсегда, осмотрительность и недоверие возглавили перечень добродетелей, литры любовных слез выплеснуты без сожалений. Новости перестали быть актуальными, все, о чем не хочется вспоминать, переквалифицировано в жизненный опыт, коллекция воспоминаний бережно нанизана на прочную нить.

В сорок пять утомляют переживания, перепутанный ценник на кассе злит больше, чем пошедший налево муж. Нет сильным эмоциям, если захочется — есть триллеры, спортивные бары и рафтинг. А зареванная девчонка смешит — дурочка, побереги свои слезы для тех, кто сейчас тебе кажется вечным.

Ссору молодой пары слышала вся гостиница. Повод для срыва был у всех — мы застряли в трех километрах от родины, кто-то в компании гида, кто-то в составе измученной группы, кто-то безбашенными «дикарями». Я восприняла ураган как житейскую неприятность, прочие медленно закипали, в каждом номере хлипкого картонного муравейника назревал межличностный переворот.

Все вокруг пахло водорослями. Море грызло берег как бешеное, волокло на дно гостевые клетки с первой линии, перемалывало лежаки и торговые палатки, и синий брезент трепыхался на ветру, сигналя «держитесь в стороне от меня». Погранпереход закрыли прямо перед моим носом, я за огромные деньги отыскала пристанище в третьеразрядной гостиничке на второй линии, и море уже подбиралось ко мне, швыряло в окна соленую взвесь, проверяло на прочность.

— Можно я у вас посижу? — спросила девчонка, похожая на изнуренную панду. В свои двадцать лет с небольшим она успела взять кредит на модные губы, хотя, может, довольствовалась и недоучкой с плохо стерилизованным шприцем. Дешевая тушь растеклась по щекам, глаза воспалились, на скуле наливалась свежая ссадина.

В коридоре стояла тишина. Кавалер не заметил, что пташка уже улизнула, но все равно знал — ей некуда улетать.

— Здесь, разумеется, бесполезно привлекать твоего парня к ответственности, — сказала я, уходя от прямого ответа. Девчонка ждет, когда ухажер сменит гнев на милость и крик — на букет цветов, а я не люблю помогать тем, кто ищет не помощи, а утешения. — Но как только ты окажешься на нашей стороне, ты обратишься в полицию, верно? На погранпереходе обязательно есть и врач.

Девчонка хлопнула глазами. За окном громыхнуло, в довершение к урагану и шторму начиналась гроза, в соседнем номере разбилось стекло, мигнул свет, и лампа в конце коридора потухла.

Мой палец указывал на ссадину, девчонка попробовала извернуться.

— Напрасно вы думаете так, он меня любит, просто… ну… видимо, было лишнее, — пробормотала она, пряча взгляд.

— Да-да, здесь каждый второй ведется на россказни и покупает эксклюзивную дрянь, лучше которой нет на свете, — скривилась я, вспомнив свою первую «однодневку» в эти заброшенные райские края. В конце коридора открылась дверь, бросив свет на темные стены, и робкий нетрезвый голос позвал суженую. — Дегустации каждые полчаса, настойчивость местных производителей, и никого не обидеть… Не твой красавец горлопанит? Давай заходи. Вон диван, надеюсь, там нет клопов, можешь спать до утра, и это бесплатно.

Девчонка поспешно вошла, боясь, вероятно, что я передумаю, и встала как вкопанная, изумленно уставившись на мою трость. Я закрыла дверь на замок, крик в коридоре усилился, как и ветер, и шум моря, и гром, на балкончик заливалось все больше воды, и драный ковролин под окном намок основательно. Номер «люкс» был так же нелеп, как все здесь: обшитый вагонкой, с криво выложенным кафелем на полу, с белой кроватью с золоченой лепниной, — но безвкусная роскошь девчонке понравилась, она прошла и уселась на диван, трепетно прислушиваясь к зову из коридора и с очевидной завистью рассматривая интерьер.

В двадцать лет что трость, что скандал, что кровать в чужом позолоченном «люксе» достойны поста в социальной сети. Не хотела бы я, чтобы мне опять стукнуло двадцать.

Я села на кровать, вытянув увечную ногу, нащупала на тумбочке выключатель, щелкнула им и не торопясь легла. Тело отозвалось тянущей болью, и я подумала — все в порядке, все точно так, как и должно быть.

В дверь шарахнули кулаком, девчонка вздрогнула. Я ухмыльнулась про себя, в дверь ударили еще раз, уже не настолько нагло, потом пошли дальше по коридору. Кто-то откроет и даст путешественнику по щам.

— Вы не боитесь? — прошептала девчонка не то неверяще, не то возмущенно. Мне недосуг было разбираться в оттенках ее неустойчивых чувств.

— Кого? Твоего парня-истерика? Нет, солнышко, я никого не боюсь. Спи или проваливай к чертовой матери.

Ураган кончится, я пересеку границу и две недели буду валяться на лежаке, кататься на фуникулерах, любоваться на пышную зелень субтропиков с высоты смотровых площадок, лопать мидии и рапаны, а по вечерам забираться с планшетом на крышу отеля, провожать на заслуженный отдых солнце и пересматривать старые фильмы с французским комиком. А потом самолет разгонится навстречу уставшему морю, оторвется в последний момент от земли, и я вернусь в привычную колею — к переговорам, поставкам, выставкам, совещаниям. Мне ведь всего сорок пять, я еще долго буду стоять во главе своего бизнеса.