Неподражаемый Джимми Вуд

Неподражаемый Джимми Вуд

Из салона припаркованной машины Эмма наблюдала, как влажный рыжий вечер угасал, цепляясь лучами за створки окон в торце кирпичного здания отеля «Фермонт». Океанский бриз лениво покачивал шевелюры высаженных у дороги пальм. По встречной полосе Калифорния Авеню один за другим проплывали автомобили, притормаживали чуть позади, на повороте, а затем бесследно исчезали в шумных и скоротечных потоках вдоль берегов Санта-Моники.

От догорающего в закате четверга оставались считанные часы, но Эмму ждали срочные дела. Собравшись с мыслями, она закинула выключенный телефон в сумку, прихватила лежащую рядом пачку документов и направилась к себе в кабинет.

Дверь дежурного входа в отель была не заперта.

Эмма юркнула внутрь и, отбивая каблуками по лестнице мелкую дробь, поднялась на третий этаж. Спеша по безлюдному коридору, она отыскала в кармане магнитную карту от номера.

Однако стоило двери отвориться, а приглушённому электрическому свету скользнуть за порог, как Эмма застыла — в нос ей ударил запах креплёных сигарет.

Она с отвращением поморщилась и присмотрелась: в комнате, задрав ноги на подоконник и дымя перед открытым окном, сидел тот, кого она никак не предполагала там увидеть!

Эмма машинально стиснула пальцами прижатые к груди бумаги.

— Д-джеймс? — недоумённо шепнула она в полумрак. — Джеймс Вуд?..

—Хм-м! — отозвался хрипловатый баритон из-за высокой спинки.

«Как, откуда?!» — Эмма зажмурилась и помотала головой. Сердце её гулко заколотилось. Бумажная кипа, казалось, прибавила в весе и теперь нестерпимо оттягивала руку.

Наугад вставив ключ-карту в устройство на стене, Эмма шагнула в комнату. Она сбросила ношу на край письменного стола и поторопилась нащупать кнопку светильника. Лампочка покорно моргнула.

Эмма прокашлялась и попыталась скрыть за укорами нахлынувшее волнение:

— Здесь нельзя курить! И вообще, как тебе ещё не поплохело от табака.

— Спасибо за заботу, на здоровье не жалуюсь, — отреагировал гость, поднимаясь. — Но я пришёл не для того, чтобы беседовать о моих пагубных пристрастиях, — он щелчком отправил окурок на улицу, — Для начала здравствуй.

Поборов желание взглянуть ему в лицо, Эмма кивнула и опустила подбородок.

На её столе всё пребывало на своих местах: изящная лампа составляла компанию портативному компьютеру и перекидному календарю, пестревшему пометками так, будто каждый обведённый день в нём был последним. Из потрёпанного ежедневника торчали язычки закладок, а на дне тонкого пластикового стакана тенью залёг недопитый глоток минералки.

Лампа, компьютер, календарь, ежедневник, стакан, лампа… Эмма переводила глаза с одного предмета на другой в надежде, что это поможет ей совладать с собой, как вдруг Вуд нарушил молчание:

— До меня дошли слухи, что ты вновь приступила к своим обязанностям. Так ли это?

Эмма присела в стоящее рядом кресло.

— Да... Нам надо поговорить о работе, Джеймс, — наконец заявила она.

— Неужто о работе? — рассмеялся Вуд. — Выходит, слухи не врут, и я не зря заглянул, хоть и без приглашения.

— Вообще-то я как раз планировала тебя известить и переслать тебе следственные материалы, — поспешила объяснить Эмма и потянулась к принесённым бумагам. — Речь о деле, которое тебе под силу распутать. О деле на миллион, что…

— Дело на миллион? Для меня? — Вуд прервал её на полуслове и язвительно добавил: — Нутром чую, это редкостный висяк, за который не возжелала взяться ни одна из твоих ищеек. Иначе ты бы и не вспомнила про старину Джимми, прозябающего у тебя под боком в ожидании хоть какой-то работёнки. Я прав, босс?

— Не начинай, прошу, — смутилась Эмма. Она так и не призналась Вуду, что вверенное ему несколько месяцев назад расследование зашло в тупик и по её вине. Да что там, это случилось главным образом по её вине. — Давай всё спокойно обсудим.

Уткнувшись в документы, она почувствовала, как Вуд приблизился, поставил на место увесистый стул и, мгновение поколебавшись, устроился на нём по другую сторону стола.

— От обсуждений у меня в два счёта табак заканчивается, — процедил он и принялся шарить по карманам.

— Я надеялась, что для тебя есть вещи поважнее курева, — уколола она его, но тотчас же одёрнула себя. — Такие вещи когда-то были в твоей жизни, Джеймс. Пришла пора тебе их возвратить.

Он достал пачку сигарет, закинул ногу на ногу «четвёркой» и протяжно выдохнул:

— Как же долго вы вынашивали это решение, мисс Кросс!

— И у меня были... трудные времена, — выкрутилась Эмма, запинаясь.

Когда же она осмелилась поднять на него глаза, то окончательно онемела.

Прежде холёный и загадочный, сейчас её доблестный детектив походил на заправского бродягу. Его стоптанный левый ботинок толстым слоем покрывала пыль. Брюки были беспощадно затёрты, у пошитого на заказ пиджака не хватало пуговицы. Светлые полосы на галстуке едва угадывались, а ворот сорочки не первой свежести выбивался наружу. Тёмная щетина придавала его осунувшемуся лицу по-особенному грозный вид, и лишь фирменная однобокая ухмылка да хитрый прищур позволили Эмме распознать в этом непрезентабельном типе того самого Джеймса Вуда.