Неправильно...

Неправильно...

Сумерки крали последние лучи солнца. Небо за окном, слегка припорошенное облаками, залил кровавый румянец, все ярче горели в углах спальни магические светильники, освещали небольшую кровать под мягким, поднятым теперь балдахином, изрезанный рунами сундук у окна и небольшой, уютный туалетный столик с поблескивающим, отражающим огонь в камине зеркалом. Теплые, медовые тона, уют мягких тканей, нарисованный магией лес на стенах… лес, исчерченный солнечным светом пробивающимся сквозь кроны деревьев…

Рэми так любил свой лес, что заразил этой любовью и Аланну. Он вообще любил простоту, эту же простоту полюбила и Аланна. Она любила все, что любил он. Дышала им, жила им, звала его во сне… и не могла дозваться.

Она получила бы спальню побольше, любую, замок выполнил бы каждый ее каприз, но в последнее время пустота огромных покоев казалась ей пугающей. Она все вспоминала небольшую каморку в лесном домике, мужской силуэт на фоне окна… тогда она в первый раз увидела взрослого Рэми. И в который раз поняла, что дышать без него не может…

Глупо… очень глупо… но… как от него отказаться?..

Она – принцесса? Почему она? Ее подруги в школе бредили двором, драгоценными камнями, родством с самим повелителем. У нее все это было… а счастье? Ее счастье осталось в лесах, в его объятиях. На его губах, пахнущих смородиной, в омуте темных глаз и в бархатистом голосе, когда он шептал ей на ухо ласковые слова… в том полном медовой неги вечере, когда они были вместе. Всего раз… так мало и так много. Слишком мало, чтобы жить этими воспоминаниями дальше, слишком много, чтобы и впредь наслаждаться этой роскошью.

Притворство! Сплошное притворство! Одежда, не открывающая ничего лишнего, синий рисунок рук на лице, золотые волосы, волосок к волоску уложенные под сетку. Недоступная и холодная… была ли она на самом деле такой? Кого этого волновало!

Она привычно погладила бусинки янтаря на запястье, вспомнив глаза того мальчика, что подарил ей этот браслет. Кто же знал, что они встретятся вновь? Кто же знал, что она вновь утонет в том взгляде?

Аланна резко моргнула раз, другой, пытаясь справиться со слезами, просившимися на глаза, и потянулась за стоявшим на столике отваром. Лили сказала, что он ее успокоит… надо ли сейчас успокаиваться? Впрочем, перед разговором с женихом очень даже пригодится. Идэлану не обязательно видеть ее слезы.

Аланна вдохнула аромат зелья, подивилась той легкости в голове, от одного лишь запаха. Сделала глоток и поплыла… тепло-то как. Хорошо… и жарко… еще глоток, и приятный жар стал почти невыносимым. Горела вся кожа. От прикосновения нежной ткани, от холода бусин ожерелья на шее. Янтарь на запястье горел, отражал огонь в камине, в голове мягко что-то говорил голос…

Очнись! Не это тебе сейчас нужно!

Не это? О нет! Аланна знала, что ей сейчас нужно! Она сняла этот дешевый браслетик, бросила на туалетный столик и быстрыми, точными движениями сняла с волос золотую сетку, вытянула из прядей шпильки… все до одной, позволила золотому шелку рассыпаться по плечам, приласкать шею, руки… о да, так, так! Так гораздо лучше!

Она посмотрела на себя в зеркало, едва слышно засмеялась. Попросила у замка тазик с водой и смысла со щек эту проклятую синюю сеть рун. Лили будет ругаться. Лили скажет, что это непристойно, пусть! Мягкие домашние сапожки полетели с ног, за ними в угол попали чулки, и Аланна, не вставая с кресла, заскользила обнаженными ступнями по такому приятному… мягкому ковру… как хорошо-то! Она даже не знала, что может быть так хорошо!

Напевая шутливую, подслушанную где-то на улицах города песенку, она лунным светом пробежалась по комнате. Смеясь и отдаваясь во власть мелодии, забыв обо всем кроме бегущей по венам огненной лавы, она прижалась пылающим лицом в холодному столбику балдахина и улыбнулась: на пороге стоял как громом пораженный и удивленно смотрел на нее Идэлан… ее навязанный опекуном жених. Так ли уж и навязанный…

Она провела пальчиками по изрезанному резьбой столбику, посмотрела на жениха, облизала внезапно пересохшие губы и увидела вдруг свое отражение в зеркале. Ну разве не хороша? Влажный взгляд, лихорадочный румянец на щеках, шелк блестящих, до самых бедер волос… так чего же ты ждешь?

Она подошла к жениху мягко, как кошка. Положила ему руку на плечо, прижалась к нему грудью, потерлась щекой о его скрытую тканью щеку…

- Ты что делаешь? – холодно спросил Идэлан. – Ты пьяна?

- Нет…

Это не вино, нет… вино Аланна пробовала раз, и после было очень плохо. А теперь хорошо-то так… как же хорошо… и пленительно… она щелкнула застежками, позволила упасть на ковер плату, укрывающему лицо жениха, провела ладонью по его щеке, обняла его за шею. Ну красив же! Разве кто-то отрицает, что красив! Мало кто в Кассии так красив, а вот ее персональный виссавиец… Глаза-то какие, почти как у…

Как у кого Аланна помнить сейчас не хотела. Коснулась губ Идэлана, мимолетно, чтобы не напугать. Если бы эти дуры при дворе знали, как на самом деле прекрасны виссавийцы! Никто не знает, только Аланна, и правильно! Ей больше достанется! И ему так идет этот синий цвет… ему все идет… но там, под одеждой, наверное, интереснее!