Непреодолимая Сила

1. Рейд

Вокруг меня, дыша свежестью и яркими, сочными красками, раскинулось широкое травянистое поле, волнующееся под лёгкими касаниями ветра. Прикрытое сверху одеялом неба и подчёркнутое тут и там возвышающимися шапками древесных крон, оно насыщало воспоминаниями о тихой радости детства, внушало необъяснимый покой, от которого становилось так тепло на душе. Аромат упоённости – как бывает сразу после дождя – устремлялся к лазурному небосводу, теряясь средь белых барашков-облаков. И где-то там, вдалеке, всё отчётливее можно было разобрать звуки прекрасной мелодии – мягкой, спокойной, бережно обволакивающей каждую травинку и каждое деревце на своём пути. Музыка эта текла умиротворяющей рекой, и, словно бы повинуясь её мелодичному зову, я тронулся с места. Двинулся навстречу далёкому горизонту, выгнувшемуся дугой, сквозь высокие – по колено – заросли молодой травы. Обезоруживающее спокойствие навевало лёгкую дремоту, но я не спешил бороться с ней – скорее даже наоборот, поддался лёгкой рассеянности и позволил телу двигаться дальше без участия разума. Справа, будто бы появившись прямо из воздуха, вдруг возникло невысокое деревце с широко раскинутыми ветвями, и я на миг задержался в нескольких шагах от него. Ствол дерева был тронут болезнью, а многие ветки начали засыхать – за считанные секунды, прямо перед моими глазами – и далёкая музыка тут же заиграла чуть громче, будто бы силясь развеять моё сочувствие по отношению к умирающей частице природы.

Мелодия заполнила весь окружающий мир, смешав воедино синеву небес и бескрайнюю зелень полей. Ударила под небеса, по-прежнему сохраняя свою глубокую красоту, но, в то же время, с каждой секундой приобретая всё большую силу. Они побуждали меня к действию, эти складывающиеся в единую композицию ноты, призывали двигаться вперёд, не задерживаясь на месте…

Подчинившись, я сделал робкий шаг вперёд, в сторону от дерева, но тут же обернулся и, обнаружив в своей руке конец старенького садового шланга, окатил понурую крону струёй чистой холодной воды. И корявые ветви сразу же начали оживать: там, где секунду назад мне виделись сухие трещины и мёртвые побеги, теперь распускались прекрасные синеватые бутоны.

Удовлетворённо кивнув самому себе, я продолжил свой путь к источнику чудной мелодии, поливая из шланга всё, что видел вокруг – и там, где вода касалась земли, травы или деревьев, моментально появлялись искрящиеся россыпи капель, так похожие на свежую утреннюю росу. А потом над полем начала подниматься радуга – милая и простая, но всё равно притягивающая к себе взгляд. Прекрасная, как и всё в этом мире. Едином, неделимом и священном мире, созданном ради Неё…

Её императорского высочества, миледи Авроры.

Одно упоминание этого имени – даже вскользь, в уме, – заставило меня задержать дыхание от восторга. А затем, когда воздух всё-таки нашёл путь в мои лёгкие, в нём уже не было былой свежести и чистоты. Запах бескрайнего поля стал слабее, а на фоне его всё чётче проскальзывали отголоски нарастающей вони: в ноздри мои бил запах палёного. Жжёной древесины. Плавящегося металла. И горящей плоти.

Я закашлялся. Попытался закрыть рот и нос ладонями – но это не помогло. Омерзительный смрад пробивался сквозь полупрозрачные пальцы и всё увереннее находил дорогу по моему горлу. Слёзы брызнули из моих глаз, а у основания языка встал противный ком дурноты…

И тут же, будто бы теряя силы без моего внимания и контроля, начала разрушаться картина прекрасного зелёно-синего мира. Сперва она подёрнулась лёгкой дымкой, а потом и вовсе начала расплываться, обретая подчас довольно жуткие черты. Напоминало галлюцинацию из наркотического бреда: голубые небеса, содрогаясь, становились всё темнее с каждым мгновением, тяжелели, нависая сверху сплошным куском обсидианового стекла, а земля наоборот – наливалась новыми безумными красками, хвалилась тысячами оттенков красного и жёлтого, смешивая их в совершенно невероятных, как могло показаться, сочетаниях. Уродливо скрючившиеся деревья начали меняться в форме: разрослись вширь и вверх, заполнив собой всё доступное пространство. Ещё секунда – и они превратились в остовы пылающих деревянных построек, уже почти готовых сложиться внутрь самих себя, подобно карточным домикам… А там, где существовала россыпь водяных капель из иллюзии – теперь бушевало пламя высокого пожара, изрыгающее в ночные небеса потоки чёрного пепельного снега. Да и шланга в моей руке больше не было – вместо него был внушительный огнемёт, встроенный в тяжёлую латную перчатку.

Противно взвизгнув в последнем болезненном крещендо, божественная мелодия умерла последней, окончательно похоронив последние следы недавней солнечной иллюзии.

– Проклятье!.. – выкрикнул я, давясь удушливой вонью. – Неужели опять?..

Перед глазами моими начали выстраиваться ровные графики и схемы, сопровождаемые множеством технических изображений. Одно из них – уже хорошо мне знакомое – отображало состояние основных дыхательных фильтров, встроенных в бронированный механический доспех. Половина из них была забита, другая – просто не справлялась с чудовищным объёмом работы, и потому внутренность моего скафандра всё быстрее заполнялась смрадом сжигаемых зданий и мёртвых тел.

Коротким мысленным приказом я перекрыл доступ воздуха извне и подключил броню к внутренним резервам кислорода. С едва заметным шипением высокотехнологичный костюм выпустил из себя летучие загрязнения, и, спустя секунду, позволил мне вдохнуть свободно. Хотя избавить меня от скверного привкуса во рту ему было не под силу – и это откровенно раздражало.