Неприкаянный

Неприкаянный

Погасло солнце, померкли звезды. И меня окутала тьма, из которой я вряд ли когда-то выберусь. Моё тело истлело истязаемое временем. Но взор мой слепой не видел свет в конце туннеля. Лишь только мрак вокруг. И чувство легкости, и хрупкости одновременно. Я боялся сделать лишний вдох, чтобы не рассыпаться на мелкие осколки. Хотя, кажется, здесь и вовсе нет воздуха, и дышать мне не нужно. Ведь я и так уже мертв. Жаль, что всю жизнь моим единственным серьезным противником было время, а не доблестные воины и опытные колдуны. И в погоне за судьбой я нашел свой рок.

Рожден я был давно. Не помнится мне даже век тот. Только иногда, когда я устало закрываю глаза, то до моих ушей доходят такие далекие и одновременно такие близкие мелодии восточной музыки. Знаете, восточную музыку нельзя спутать ни с какой другой. Ей присущи протяженные мелодии, стоны, вздохи и резкие хлопки, ритмы которых сопровождаются движениями прекрасных девиц в танце. Стоит девушке скинуть свой верхний убор и кинуться в танец, как все вокруг замирают. Это зрелище завораживает и уносит в нирвану.

Тогда жизнь была иной. Мы были ограничены в своих возможностях, ведь только стояли у истоков нашего начала. Нам были дарованы тело, дух, душа и любопытство. Последнее было залогом дальнейшей эволюции нашего вида. Но, пока мы ещё не начали формироваться, нами было просто руководить. И нас легко можно было направлять в нужное русло. Мы были примитивными созданиями, которые, возможно, вызывали даже сомнения по поводу своего развития. И всё потому, что развивались мы медленно, сначала незаметно даже для нас самих. Наша история складывалась из мелочей. И правили нашим балом Боги.

Кем я тогда был? Да таким же, как все. Неплохо развит в силу эпохи. Кажется, у меня была семья. Я не помню ни имени своей жены, ни имени ребенка. Просто такое чувство, что в этом мире был кто-то очень важный для меня. Но, видимо, тогда искоренить чувство любви было очень просто, что и сделал тот Бог. Он просто пришел и забрал горстку людей, среди которых был и я. Каждый по-своему расценивал действия этого существа, но я до сих пор склоняюсь к мысли, что его заела гордость. Он захотел оставить после себя что-то особенное. Ведь Боги знали, что время их пиршества склоняется к концу. И мы стали этим чем-то особенным. Что он делал? Он учил нас смотреть на мир его глазами. В нашем сознании не было ничего, что мешало бы этому.

Бог этот, я так и не знаю, как его звать, поэтому просто называю Бог, не нарушил основного правила. Он не утолил наше любопытство, дав нам возможность дальше развиваться самим. Но его влияние изменило всё в нашем сознании, поэтому мы стали развиваться не так, как наши родственники по виду. Знания он нам не дал. Он заставил нас самих их добывать. И он не ошибся в том, что мы захотим их. Словно стадо дикарей мы рвались к заветным знаниям. И нам удалось их заполучить. Они стали второй ступенькой нашего познания мира. Тогда я и понял, что мы развиваемся совсем иначе. У нас не только другое русло, а и скорость, границы. У нас были четкие периоды, которых не было у других людей. В эти границы вмещалось наше уже постепенное познание этого мира.

И в один день я увидел тонкую грань между жизнью и смертью, болью и наслаждением, любовью и равнодушием. Не только я. Мы все увидели мир другими глазами, словно не своими. Не раз после этого я держал смерть в своих руках. Те времена покрыты для меня пеленой, сотканной из страха,  опасений, недоверия. Мы знали, что существует сила, позже которую назовут «магией», но пока что она отдавалась в наших руках лишь ненадежной искрой.

Пока мы изучали магию, то где-то там далеко-далеко в нашем мире проходили целые столетия. Рождались и умирали люди, строились и разрушались города, велись войны и подписывались перемирья. Люди строили надежды и осуществляли свои мечты. Они жили. Время не стояло на месте и не ждало нас. Оно продолжало быстро бежать вперед, оставляя за собой лишь призрачный шлейф в виде завидного прошлого.

Когда пришло время, мы вернулись в наш мир, не сильно опечаленные расставанием с нашим первым Богом. Мы должны были предусмотреть, что нас не поймут. В мире, в который мы пришли, Боги уже давно умерли, теперь ничего для нынешних созданий не было законом. Наши слова сначала рассматривались как глупые шутки. Шутками это было до тех пор, пока мы не начали показывать себя.  Их мир был несовершенным. Мы хотели им помочь, не без выгоды для себя. Когда имеешь силу, то, кажется, что власть обязана прилагаться. Не считаю, что тогда мы сделали что-то плохое. Но нас стали считать извергами, когда однажды в свои дома пришли некогда умершие, но уже живые люди. Нас стали считать жестокими, когда мы убивали неугодных нам. Навязывания своей идеологии тоже не имело успеха. В порыве гнева не один город был нами уничтожен. И тогда нас стали бояться, презирать и ненавидеть. А вместе с общественным страхом пришло именное клеймо - неприкаянные. Люди не понимали того, что мы называли магией. Наша власть над всеми аспектами мира пугала и возмущала их. А потом наша магия стала угасать, словно мир услышал молитвы этих людей. И скоро этот мир отверг нас.

Отчаяние жгучим осколком прокралось в наши сердца. Тогда мы открыли для себя мир безнадежной тьмы. Пользуясь тем, что нас отвергли в одном месте, демоны хотели приютить нас у себя. Нами хотели воспользоваться, окунув в глубины всех грехов. Этого мы не могли позволить. Заставить силой они бы нас не смогли, опасаясь того, что мы разрушим их мир. В тот момент мы были похожи на опасных для общества детей. Пришлось покинуть их огненные пещеры.
      Мы стояли на краю мира. Остальные хотели сложить воедино все обещания не убивать невинных, не показывать свою силу и не пытаться брать мировую власть в свои руки. А после связать это в один узел и отпустить в бездну. Но я не захотел. Я устал, хотя нет, усталость тут не причем. Я мог бы ещё целую вечность ходить по разным мирам и искать свой дом. Мне просто надоело таскаться с этой толпой спокойных уравновешенных праведников. Я понимал, что мы не сможем выполнить свои ритуальные обещания. Единственный верный выход был очевиден. Но разве я мог подстроиться под общество как неприкаянный? Я мог подстроиться под общество как человек. Возможно, меня спасла мысль о том, что я был и остаюсь человеком. Остальные смотрели даже на демиургов свысока. Мне кажется, я выбрал удачный момент, чтобы покинуть их. Да, я, несомненно, сделал тогда правильный выбор.