Непрошеный Дар

Пролог. Дар старой цыганки

Всё началось с того, что перед сном у Веры сильно разболелся живот. Мама дала ей обезболивающую таблетку. К утру Вере стало хуже: поднялась температура, живот болел очень сильно, а из-за рвоты она не могла ни есть, ни даже пить воду. Вера слышала, как мама сначала позвонила в поликлинику и вызвала участкового врача. Потом набрала ещё один номер и сказала, что на работу сегодня не выйдет.

Пока Вера лежала в своей кровати, скорчившись от боли и ждала прихода педиатра, мама разговаривала с завучем её школы и предупредила о пропуске занятий. Потом мама звонила своей сестре тёте Ире, подруге Аллочке, бабушке Веры – маминой маме и, кажется, кому-то ещё. Всем мама рассказывала о симптомах Веры и спрашивала совет. С каждым последующим звонком мама, почему-то становилась всё более раздражённой и нервной.

Участковый врач пришёл уже после обеда. Мама встретила педиатра в штыки и с явной издёвкой спросила:

— Вы на вызов из Москвы на велосипеде ехали? Уже полдня ждём!

Врач в ответ буркнул что-то о том, что вызовов много, а он один на весь большой участок, и прошёл к постели Веры. Послушал стетоскопом грудь и спину, нацарапал что-то в медицинской карточке и сообщил, что “лёгкие и бронхи чистые”.

От этих слов мама вскипела:

— Вы, вообще, смотрели причину вызова? Я ясно сказала по телефону, что у девочки острые боли в животе и рвота? Причём тут лёгкие?

— А, в животе… — равнодушно сказал педиатр, и пошёл к выходу, — так тут всё понятно: школа началась, девочка ваша, — врач по-особенному выделил “ваша”, — от школы отлынивает. Клизму поставьте и дайте обезболивающее.

— “Наша” девочка, — мама тоже сделала акцент на слове “наша”, — отличница и активистка класса. А вы… — мама искала слова, как можно было бы охарактеризовать участкового так, чтобы не ругаться при Вере неприличными словами, — Вы просто бездушный дилетант! Я на вас жалобу напишу!

— Пишите, — равнодушно сказал врач и вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Мама Веры продолжала метать молнии и тихо ругаться в сторону ушедшего врача: “придурок… коновал… козёл…”

Вера молча наблюдала, не понимая, что именно так сильно разозлило маму. В какой-то момент мама решительно посмотрела на Веру:

— Собирайся, мы сами поедем в “нормальную” больницу, где есть “нормальные” врачи, а не такие… — мама кивнула в сторону двери, через которую вышел участковый, — придурки-недоучки…

В больницу мама с Верой приехали на такси. Мама осталась в приёмном отделении, а Веру медсестра сначала отвела на анализы, а потом усадила ждать результатов на стуле в пустом коридоре.

Вот так тёплым сентябрьским днём Вера и оказалась в больнице. Через месяц ей должно было исполниться девять лет. Вере уже хотелось быть старше, ведь день рождения всего через месяц, но медсестра не хотела слушать и в медицинской карте написала: "девочка, восемь лет, подозрение на острый аппендицит".

Вера не знала, что такое "острый аппендицит", но уже представляла, как вернувшись в школу с гордостью заявит одноклассникам: "Я лежала в больнице и у меня был аппендицит". В их классе ни у кого такого не было, поэтому внимание к персоне Веры и зависть одноклассников – гарантированы.

Мечты Веры о триумфальном возвращении в школу прервала медсестра – как вихрь, пронёсшаяся с анализами. В глазах медсестры невооруженным глазом было заметно серьёзное беспокойство:

— Гурам Леванович! Гурам Леванович! Срочный анализ из лаборатории!

Из кабинета вышел коренастый доктор в зелёном медицинском костюме.

— Чито там? — С ярко выраженным кавказским акцентом громко спросил доктор. Медсестра протянула ему результаты анализов и кивнула в сторону Веры.

На всякий случай Вера оглянулась по сторонам и убедилась, что встревоженный взгляд и кивок медсестры были в её сторону – в этой части длинного коридора она была одна, не считая медсестры, методично заполняющей медицинскую карту. Но, вряд ли полученные анализы относились к медсестре. Тем более коренастый доктор направился к Вере. Когда доктор подошёл вплотную Вера рассмотрела большой нос доктора, широкие чёрные брови, тёмные, почти чёрные глаза и... огромные руки, покрытые почти до самых ногтей густыми тёмными волосами. В первую минуту Вера не на шутку испугалась доктора. Заметив страх в глазах девочки, "мохнатый" доктор улыбнулся и... произошло чудо: в его глазах блеснули хитрые и добрые искорки:

— Нэ баись, дэтка, всо харашо. — И крикнул куда-то в сторону, — апэрационную, срочна! — И снова, с улыбкой к Вере, — твая мама здэс?

— Да, мы с мамой приехали.

— Пять мынут, с мамай пагавари. Пэрэдай мама: доктор сказал, всё харашо.

— Да, хорошо, — согласилась Вера.

Через минуту в сопровождении медсестры появилась мама со слезами на глазах.

— Мама, — поспешила успокоить маму Вера, — доктор просил передать, что всё будет хорошо.

— Ничего не бойся, Верочка, — сквозь слёзы говорила мама, — мне сказали, что Гурам Леванович очень опытный хирург, один из лучших в области.

— А я и не боюсь, — гордо сказала Вера, искренне не понимая, почему мама плачет.

— Вера? — Переспросила медсестра, подкатив к Вере громко дребезжащую каталку, — Пора.

Две медсестры ловко подхватили Веру, уложили на каталку и куда-то повезли. Краем глаза Вера видела, как оставшаяся медсестра капает в стакан капли и протягивает маме.

Лифт, ещё один коридор, двери, показавшиеся маленькой Вере лежащей на каталке, просто огромными. И вот Веру привезли в большую палату с высоким потолком и огромной лампой на нем, состоящей, как подсолнух, из более маленьких ламп.

— Сколько ты весишь, девочка? — Вера перестала разглядывать всё вокруг и посмотрела на говорящего. Из-за медицинского колпака и маски, почти полностью закрывающей лицо, Вера даже не поняла сразу: спрашивает дядя или тётя.

— Сколько ты весишь, знаешь? — Переспросил кто-то за маской.

— Не знаю. — Вере почему-то стало грустно и обидно, что она не знала такую, как оказалось, важную вещь.