Нептун

Нептун

Вот так, сгорев от жгучей ласки,
Ты всей душой, сквозь ночь и тишь,
Легко, безумно, без опаски
К волшебным небесам летишь,
Чтоб с высоты, достигнув рая,
Вкусив и грусть, и колдовство,
Спуститься, — тая, замирая
В глубинах сердца моего.

Шарль Бодлер, «Фонтан».

Привязанность считалась моим главным страхом.

Меня называли по-разному. Я носила прозвища и «Бездушная», и «Каменное сердце». Без сожалений, я отвергала всякого, кто имел ко мне чувства или симпатию, или поступала еще более жестоко — делала вид, что не замечаю, наблюдая за реакцией. Меня мало интересовали любовь, отношения и чувства. Я не смотрела мелодрамы, кривилась при упоминании этой темы и в принципе не понимала весь этот шум на тему «второй половинки». Единственное место, где я сталкивалась с любовью, это были книги. «Бездушная» пишет о любви, забавно. Но истина заключалась в том, что я ровным счетом ничего не знала об этом — о самом прекрасном чувстве в мире.

Но я не всегда была жестокой и холодной. В какой-то момент я просто запретила себе подпускать кого-то ближе поставленной черты. У меня стояло табу на сближение с кем-либо. Я руководствовалась логикой: «Чем ближе - тем больнее». Эта система выработалась постепенно. Раньше я доверяла людям, без разбору пускала их в свою голову. А потом оказывалась больно и подло предана или брошена. Оттого родился инстинкт, который внушал мне страх перед сближением с людьми. Я, вечно ожидающая ножа в спину, предпочитала стоять ко всем лицом, нежели довериться в полной мере. Я была как Нептун в Солнечной системе. Вроде бы со всеми в звене одной цепи, и одновременно максимально далека.

Из-за этого у меня было очень много друзей, но никого близкого. Если я даже в дружбе такая осторожная и холодная, стоит ли говорить, как скептически я относилась к любви?

Да я ее презирала.

Однако, все мои убеждения, принципы и установки разбились о мой лоб в тот момент, когда я поняла, что люблю.

Это случилось неожиданно, против моей воли и совершенно случайно.

Я поняла, что люблю, когда влюбилась в его запах. Когда мне было важнее помириться, чем доказать свою правоту. Когда угадывала настроение по его глазам, и когда, от избытка чувств, хотелось прижать его руку и поцеловать.

Когда я ощущала теплое и греющее счастье при виде того, как он уснул на мне. Так сладко и крепко, что не шелохнешься. Затекали ноги, руки, тело, но это меркло в сравнении с той радостью, которую я испытывала. Любые вещи, связанные с ним, вызывают улыбку. Его толстовка, его духи, его фотографии. Браслет, подаренный им. Глядя на него, я вспоминаю полные сочные розы на крепком стебле. Помню, как он сосредоточенно мерил мне кисть своими пальцами, чтобы узнать размер, а я усиленно делала вид, что не замечаю этого. Ведь это должен был быть сюрприз.

Любимому человеку проще всего сделать тебя счастливым. И проще всего сделать несчастным.

Определённые фразы и реплики от других людей могут совершенно не волновать, и те же фразы и реплики от него легко задушат и убьют.

Быть зависимой от любимого человека невыносимо и мучительно ровно так же как прекрасно и невообразимо. И в такой момент задумываешься: «Любить или быть свободным?».

Лорд Байрон в своем стихотворении "Романс" выразил муку и радость зависимости от любимого человека:

Так скоро для страсти, для мира сердец
Раскаяньем поздно положен конец
Блаженству - иль пыткам?..
Не нам их заклясть:
Мы рвем их оковы - нас сводит их власть.

Преимущества свободы в холодном рассудке и эмоциональном спокойствии. В том, что ты волен над своими чувствами и что полноправен в своих действиях. Тебя никто не волнует, ты самодостаточный и свободный.

И одинокий.

Ни разу в жизни я не ощущала одиночества. И никогда его не боялась. Но порой меня съедала невозможная тоска, взявшаяся невесть откуда. Но не одиночество. И я не догадывалась о причине. О том, что внутри меня была словно незаполненная пустота. Голая безобразная дыра прямо в центре грудной клетки. И никто не мог помочь мне. Ни толпа друзей, ни алкоголь, ни семья. Эта пустота съедала, пусть и давала свободу.

Тоска эта носила хронический характер, она приходила и уходила. И мне жилось спокойно, ведь я терпеть не могла эмоциональные переживания.

Я оправданно носила свой титул «Бездушной». На губах играла улыбочка Джоконды, которой я любезно одаривала всех, пряча за этим абсолютное хладнокровие и безразличие.

Теплота, доверие, нежность. Трепет, внимание. Мне это было незнакомо. Я лишала себя всех этих привилегий всю жизнь, думая, что так лучше. Мне были непонятны восторги о любви, дифирамбы любимых писателей и поэтов об этом, постоянные поиски «второй половинки» и вечное нытьё на тему «Господи, как же одиноко и грустно!».

Меня дополняла моя самодостаточность. И одновременно забирала все. Я настолько старательно избегала привязанности, что ни с кем и ни разу не имела отношений до некоторого момента, в то время как иные познавали все радости влюблённости. Я не позволяла себе подпустить кого-то ближе поставленной черты, выдерживая дистанцию между собой и остальными.