Неугодная жена. Модный дом от попаданки

Глава 1

— Сжечь все эти платья! Всё здесь сжечь! И мою жену тоже! Она перешла все границы! — гневный голос моего мужа-дракона звенит от ярости, отражаясь от стен моей небольшой швейной мастерской.

Кажется, Маркус настолько зол, что способен сам одним только взглядом испепелить здесь всё. А особенно — то платье, что надето на мне.

Его взгляд то и дело скользит по мне, упираясь в мою открытую шею и довольно глубокий вырез.

В полумраке комнаты, освещённой лишь мерцающим светом свечей, стоят две старые ножные швейные машинки. Их металлические детали переливаются в отблесках пламени. Ажурная чугунная станина придаёт особую элегантность этим древним машинам. Для меня они выглядят как настоящий антиквариат. Но даже подобный раритет достать в этом городе удалось с трудом.

Восемь платьев, переливаясь бордовым атласом, изумрудным бархатом и золотыми нитями, висят на вешалках.

Господи, неужели это всё сейчас исчезнет в пламени?! Я стою в ужасе, не в силах вымолвить хоть слово от такого вандализма!

— Но, господин, нельзя же сжечь её просто за это? — дрожащим голосом пытается высказать своё мнение глава жандармов и обводит взглядом помещение. — Что скажет Верховный Дракон? Может, всё же сначала устроить суд?

— На моих землях я судья и закон! Понятно? И я не желаю, чтобы в моих владениях царил разврат! – рявкает Дракон в лицо толстенькому, низенькому главе жандармов. Тот быстро испуганно кивает, дрожащими руками достает из кармана огромный мятый носовой платок и вытирает вспотевший лоб.

— Верховный Дракон скажет, что главная задача жены Дракона — ублажать своего мужа, а не шить непристойные тряпки! – Маркус хватает одно из платьев с вешалки и кидает в меня. Оно летит прямо в лицо, и я едва успеваю его поймать и прижать к груди.

— А задача этих простолюдинок, — презрительно кивает он в сторону девушек-помощниц, которые от ужаса жмутся к стене, — стоять у плиты и рожать детей! Вон отсюда! Все!

Девушки стайкой перепуганных птичек выбегают из мастерской.

Мне его угроза не кажется слишком реальной. Жандарм прав: разве можно за какие-то платья вот так просто сжечь человека? Может Маркус просто пугает?

Но в любом случае наилучший выход сейчас — молчать, сжав зубы и засунув свою гордость, куда подальше. Надо переждать бурю или будет только хуже. Уже столько раз на себе испытала: начну говорить, и проблемы станут нарастать как снежный ком.

Но меня будто чёрт дёргает, и в очередной раз меня несёт так, что не остановить:

— А задача мужчины тогда какая? — я вздергиваю подбородок и с вызовом смотрю на Маркуса. Явно испытываю судьбу.

— Делать так, чтобы женщина лишний раз рот не раскрывала! — шипит он, просвещая меня.

Он делает шаг ко мне и хватает за подбородок, зажимая его в железные тиски своих пальцев.

— А ты, я вижу, забыла всё, чему научила тебя твоя мать, раз ты не способна даже высказать почтение мужу! Смиренно проси прощения, и, может, тогда я тебя пощажу!

Аделиту, которой принадлежит это тело, воспитали как раз хорошо — словно послушную собачонку. Она бы совершенно точно сейчас жалобно скулила у ног Дракона, вымаливая прощение.

Но сейчас в этом теле я — Диана — и уж я-то не собираюсь пресмыкаться перед этим самовлюблённым Драконом — и не столь важно: муж он мне или кто-то ещё. Будь, что будет! Не стоит навязывать мне роль покорной жены!

Маркус не то отпускает, не то отталкивает меня от себя, явно ожидая, что всё будет именно так, как он хочет:
— Я жду, — Дракон надменно смотрит на меня сверху вниз своими зелёными глазами с тонкими коричневыми прожилками.
— Костер, так костер, — деловито вздыхаю я.
— Ты еще и тупая, — откровенно злится он. — Или ты думаешь, я этого не сделаю?

Теперь, когда он стоит ко мне так близко, от него волнами исходит настоящая опасность, и я уже не слишком уверена в том, что он просто меня запугивает.
Впрочем, даже если и выполнит угрозу — лучше умереть сейчас, чем ползать у его ног всю оставшуюся жизнь. Такой... муж точно не даст мне заниматься любимым делом: слишком уж много у него в голове закостенелых стереотипов.

Жандармы всё ещё не решаются полностью выполнить приказ. Они ломают на импровизированные дрова ближайший стул и разводят в центре комнаты на каменном полу небольшой костёр.

Едва первые платья летят в огонь, у меня выступают на глазах слëзы.
Ткань с тихим шорохом вспыхивает и быстро исчезает в весело потрескивающем пламени.

Помещение мгновенно наполняется едким дымом, и жандармам приходится открыть окна.

Я с тоской смотрю, как горит яркий блестящий материал: мне безумно жаль свою работу. И я всё ещё прижимаю к груди единственное уцелевшее платье в глупой надежде его спасти.
— Отдай им! — приказывает Дракон.
Жандарм протягивает ко мне руку, но пальцы буквально не разжимаются отдать ему это — последнее платье — из изумрудного бархата с золотой вышивкой.

— Белена, что ты за девку воспитала?! Ты же уверяла меня, что она и рот без твоей команды открыть не может! — бесится Дракон, обращаясь к моей матери.

Я давно привыкла считать жизнь Аделиты своей, наверное, именно поэтому я сейчас задыхаюсь от гнева, глядя, как за плечом Дракона мне ехидно улыбается моя мать, радуясь тому, что происходит. Всё потому, что она — любовница моего мужа.

Именно! Моя мать — любовница моего мужа!

— Не знаю, что там у неё в голове перемкнуло: совсем от рук отбилась. Возомнила о себе, бог знает что, — говорит мать, при этом её губы кривятся в презрительной ухмылке.

— Так преподай ей урок, чтобы спустить с небес на землю, раз моё воспитание до этой девчонки не дошло, — и она снова расплывается в улыбке от того, что Дракон сейчас поставит меня на место: сломает, растопчет, унизит. Радость так и распирает её. Она уже даже не считает нужным делать вид, что любит меня. Да будь её воля, она бы непременно пнула меня, если бы я валялась на полу, умирая.