Неверность

ПРОЛОГ

– Мама, он выживет? – Самое страшное, что мне приходилось слышать. Вот он и притянулся в мою жизнь, криминал этот. Не надо было вообще говорить с этим громилой Асланом. Никаких поводов не давать. Хотя я ведь и не давала! Сам привязался, из-за него все пошло наперекосяк.

– Конечно, Паш. – Обнимаю сына в коридоре и не могу поверить в происходящее. По спине вдоль позвоночника проносится неприятный холодок. Смотрю в одну точку, сейчас бы расплакаться, внутри все рвется, но рядом сын, которому недавно стукнуло десять, и я понимаю, что надо оставаться сильной.

– Валерия Дмитриевна, – подходит медсестра.

– Да.

– Вас к телефону.

– Кто?

Девушка поджимает плечи. А я не могу ничего понять, кто будет звонить напрямую в государственную больницу, чтобы меня найти? Еще и по имени отчеству ко мне обращаются. Где это видано? Давненько я не была так "близко к народу". Помню, в последний раз лет десять назад на меня так наорали из-за какой-то справки, что я бегом бежала, думала догонят и побьют. А еще власть ругают, уровень муниципального сервиса зашкаливает!

– Але.

– Лера, слава богу, ты там. Щас буду, не переживай, переведем этого… твоего в частную, там быстро на ноги поставят. За руль главное не садись и нервы береги. – Слышу голос Аслана и по-прежнему ничего не понимаю.

– Откуда ты знаешь?

– Я все знаю, дорогая, пора бы уже привыкнуть.

– Не зови меня так! Это ты сделал, да? Ты взорвал машину?

– Успокойся, я сказал. За базаром следи. Всему есть грань.

– Не надо тебе сюда ехать. – Тараторю, нервничаю. Что ему здесь делать? Моего мужа там спасти пытаются, а я в коридоре буду с левым мужчиной трещать? Которого знаю не больше месяца. Который, возможно, ко всему этому причастен! Тут еще к тому же, мой сын! – Я все сказала, тут Паша, пожалуйста, ехать сюда не надо! – Цежу сквозь зубы, кладу трубку, злюсь.

Вспоминаю, что пока шли сюда, я судорожно скидывала звонки, пока говорили с сыном. А для Аслана преград не существует, позвонил на ресепшн. Или как это щас в гос больницах называется.

Надо было скинуть и тот звонок, самый первый. Какого черта я ответила на него в машине по громкой связи? Сейчас бы спокойно оставила сына дома, позвала маму, а сама спокойно уехала в больницу. Возвращаюсь, обнимаю его и не перестаю себя винить.

– Кто звонил?

– Дядя Артем, переживает. – Вру на ходу.

Стоим в коридоре уже минут десять, ждем, когда подойдет врач. Все, что нам известно, это то, что машина Дениса взорвалась или загорелась на трассе, он успел выпрыгнуть на ходу и сейчас за его жизнь борются врачи. Мозг не соображает, как действовать дальше.

Так, Паша не должен знать все подробности, ему это ни к чему. Присаживаемся на стулья в коридоре:

– Малыш, я боюсь, что на ночь здесь можно оставаться только совершеннолетним. Я сейчас позвоню бабушке и скажу, чтобы она забрала тебя. Вы вместе вернетесь домой, и ляжете спать. А утром я уже буду дома и сама отвезу тебя в школу. Хорошо?

– Я уже давно не малыш, мам. Я должен знать, что с папой.

Когда он успел так вырасти? Разговаривает почти на равных.

– Знаю, Паша. Прости, если чем–то тебя обидела. Пойми, сейчас самое главное нам оставаться сильными, я присмотрю за папой, а ты за мной, когда я вернусь домой. Обещаю, что не буду от тебя ничего скрывать.. Как тебе такая идея? – Пытаюсь хоть как–то дать понять ему, что считаюсь с его мнением и вижу в нем взрослого человека. У самой нервы как оголенные провода, и если он сейчас не кивнет головой, а выдаст что–то протестующее, я сорвусь и начну орать. Пожалуйста, Паша, пожалуйста, просто согласись со мной.

– Хорошо, мам. – Выдыхает. И я вместе с ним.

Слава Богу. Вижу, что ему тоже тяжело. Он переживает. Набираю маму, прошу приехать, вызываю ей такси. Десять минут. Умоляю, пусть эти минуты пролетят быстро, и врач не успеет подойти за это время. Молюсь всем богам.

Подъехала, выдыхаю, провожаю сына к выходу, сажаю к маме, отдаю ей ключи. Отъезжают. Захожу ватными ногами, иду по коридору, голова начинает кружиться, перестаю себя сдерживать и начинаю плакать навзрыд. От страха и неизвестности. Руки трясутся так, что не могу себя контролировать и успокоить.

В коридоре тускло и прохладно, на душе точно так же. Пытаюсь привести мысли в порядок. Вспоминаю, как Дену позвонили и срочно попросили приехать на работу, и он разнес пол нашего двора.

Проходит еще двадцать минут, мне удается кое–как унять дрожь, когда, наконец, из большого зала начинают выходить врачи. Не подбегаю, стою, жду. Ко мне тоже не подходят. То ли услышать страшное боюсь, то ли еще что-то. Все расходятся.

Медсестра видит происходящее.

– Валерия Дмитриевна, вам нет смысла оставаться здесь на ночь, может быть, вы выспитесь и придете уже утром?

Поднимаю голову.

– Это Аслан попросил мне передать? – Молчит. – А к нему можно? – Киваю головой. Риторический вопрос, конечно.

– Сейчас нельзя.

– А когда можно?