Невеста горного короля

Невеста горного короля

Вечером, когда синие сумерки ласково окутывали горные хребты, а от лесов и полей тянулась свежесть с запахами земли, воды и травы, на Костровой поляне начинались танцы.

Под большим навесом развешивали множество ярких фонариков, ставили столы с крепкой медовухой, пенным квасом и свежайшим пивом, горьким, густым, таким, что сбивало с ног самых крепких парней.

Оркестр, музыканты для которого собирались из пяти окрестных деревушек, играл народные мелодии. Да так лихо, что, казалось, вместе с плясунами притопывали дубы из ближайшего леса, а горные тролли подпрыгивали в своих пещерах в такт ударам о землю ног босых, обутых в мягкие кожаные башмаки или даже в изящные туфли с каблуками.  

Звуки скрипок, гармоник, флейт, рожков и волынок по очереди сливались в веселых мелодиях, молодежь скакала под навесом, который едва-едва не готовился развалиться, и шум стоял такой, что старый священник, если ему доводилось проходить мимо Костровой поляны, только неодобрительно хмурил брови и цыкал зубом. Он давно уже призывал старших запретить эти сходки, ибо здесь пышным цветом расцветали все грехи, от блуда до чревоугодия, но пока его призывы пропадали зря.

Молодежь раз в неделю, в субботний день, сбегалась на танцы со всех деревень, хуторов и дальних мыз, чтобы отбить пятки, вихрем кружась и хохоча во весь голос.

Почтенные крестьянские старейшины еще потому закрывали глаза на это непотребство, что помимо шалостей, заканчивающихся внебрачными младенцами, на танцах устраивались и выгодные браки. Женихи всегда могли посмотреть товар лицом, чтобы было особенно выгодно для отцов-хуторян, обременённых многочисленными дочками и полным отсутствием претендентов на их руку и сердце посреди своих горных делянок или лесных вырубок.

Сын столяра Аксель не пропускал ни одной субботы, хотя уж кому-кому, а ему о невестах беспокоиться не приходилось. Стройный, высокий, белокурый, с синими глазами и задорной улыбкой, он мог бы выбрать себе любую девицу на выданье, даже дочку мельника, а то и самого сборщика податей, чей каменный дом гордо возвышался на холме. Во всяком случае, обе бегали на танцы только ради него, под присмотром служанок и с трудом отпросившись. Статная румяная Марылька ради отцовского дозволения начинала рыдать еще с четверга и выла, не переставая, двое суток кряду, пока мельник, схватившись за голову, не посылал ее убираться на все четыре стороны. Сборщик податей же просто не мог отказать своей единственной любимице-дочурке ни в чем, а потому угрюмо смирялся с ее капризом.

Мать и сестра ворчали на Акселя, который не спешил свататься, а вместо этого предпочитал отплясывать на танцах, кружа в лендере или польке по очереди всех красоток округи, не пропуская и просто хорошеньких, и даже дурнушек, которые от его внимания расцветали так, что казались почти красивыми.

- Кого тебе надо, ветрогон? – ворчала матушка, по утру оттирая пятна травы от бридж легкомысленного сына. – Принцессу, что ли ждешь? Или на чужую невесту позарился?

- Принцесса мне даром не нужна, что мне с ней делать? – смеялся Аксель в ответ. – А чужие невесты и подавно не интересуют. Чего в чужой невесте такого быть может, чтобы мне на нее польститься? Вокруг свободных невест полно. Как увижу ту, что моя – сразу и посватаюсь.

Матушка недовольно качала головой, бубня, что подобные взгляды до добра не доведут, а сестра стояла у двери, любуясь своим старшим и единственным братом, и мечтала, как он приведет в их дом молодую красавицу, с который они непременно станут лучшими подругами.

***

Луна ярко сияла на небе, танцы были в самом разгаре. Шел лендер, теснота была такая, что даже не все танцоры не поместились под навесы. Скрипки пели, захлебываясь визгом, музыка становилась хаосом. Аксель повернул голову, чтобы подмигнуть соседу и тут вдруг у него перехватило дыхание.

Он увидел девушку, которой до сих пор ни разу здесь не встречал. Среднего роста, с густыми русыми косами, сбегающими на высокую грудь, она ничем не выделялась среди других, но, тем не менее, привлекала внимание. Во всяком случае, раз взглянув на ее милое, простое, нежное лицо, Аксель уже не мог оторвать от него взгляда. Глаза у девушки, светло-серые, под темными бровями, сияли, словно звезды, на щеках наметились ямочки. Она вся словно светилась от радости, кружась, притопывая, заливаясь смехом и всплескивая руками. Ее движения были быстрыми, грация – кошачьей, она изгибалась и подпрыгивала так, что ноги против воли шли в пляс.

С появлением сероглазки словно зажглись новые фонарики. Волынки загудели быстрее, скрипки дружно взвизгнули, а все танцующие встрепенулись.

Девушка пошла плясом, заставляя толпу расступиться, завертелась так, что кто-то ахнул, и встряхнула головой. Словно по команде, к ней подскочили несколько парней, пытаясь подстроиться под заданный ритм. Девушка расхохоталась, лукаво сверкнув глазами, и двинулась по кругу.

Парни безнадежно не успевали. Аксель стоял с высоко поднимающейся грудью, и чувствовал, словно его несет бурная весенняя река. Он бросился в круг, догнал девушку и встал с ней в пару. Девушка чуть прищурилась, закусила нижнюю губу, алую, словно вишня, и ударила босыми ступнями о помост.

Они двигались так слаженно, словно плясали вдвоем с самого рождения. И с каждым шагом Аксель чувствовал, как девушка становится ему все милее и ближе. Словно он давно ждал ее прихода, и сейчас, наконец, дождался. Ее серые глаза в обрамлении ресниц смотрели на него так весело, с таким чертовским огоньком, что Аксель смеялся, словно пьяный. Он глядел в округлое, крестьянское лицо незнакомки, и ему казалось, что он давно уже знает его, изучил каждую черточку и никогда не забудет.