Невеста Лесовика

Глава 1

– М-м-м, – промычала я, пытаясь сказать своим односельчанам, что они промахнулись девой. Нет, девой-то я была, но только не той, которую выбрали в качестве жертвы для Хозяина леса. – М-м-м, – аргументировала в очередной раз свою позицию, но из-за кляпа во рту слова сливались в заунывное мычание. – М-м… м-м! – послала их всех к лешему и замолчала.

Вот и помогай после этого подругам… Ведь никому верить нельзя! «Ой, Агнешечка, посиди», – говорит, – «со мной. Страшно мне так. Не оставляй меня перед смертью…» Ну, я и посидела с ней в жертвенной избе. И даже покемарила… Вот только проснулась уже не в ней, а на жертвеннике в лесу. Подруженька моя дорогая опоила меня чем-то и сбежала. А я вот здесь. Лежу. Жертвенник грею.

– Что она воет всё? – заметил мои стенания сторожевой, на что я откликнулась ещё одним усиленным воем.

– Дык видно шо! – рассудил его собеседник. – Умирать не хочет. Кому бы охота было? Тебе было бы?

– Гы-гы, – рассмеялся первый. – Так я ж не дева. Чего мне умирать?

Вот и храни после этого целомудрие! Так бы пришёл этот Хозяин леса, понюхал меня и решил, что я невкусная. Девы для него, говорят, аппетитнее пахнут. Распутных девок на жертвенник не кладут, как меня.

Э-эх, надо было вовремя распускаться! Теперь-то уж поздно… Остаётся только мычать.

– Огось! – охнул второй. – Лес-то вон… шаволится. Идёт! – вскрикнул он и притих.

И совы притихли, и даже комары летать перестали. Неужели правда идёт? Сейчас эти охраннички подорвутся и бросят меня тут на жертвеннике посреди ночи. А я хоть и дева, но не та! Меня на жертву ведун наш не благословлял. Ни мне теперь жизни не будет, ни общине – проку.

– М-м-м-м! – закричала в последней попытке спастись, но ответом мне стал топот убегающих сторожей. Вроде мужики, а струсили хуже девчонок. – М-м! – крикнула им ругательство вслед.

– Шумная какая, – раздалось недовольное у края опушки. – Чего мычишь? – спросил Хозяин леса.

И этот туда же! Тебя бы вот так привязали вместо кого-то, я бы посмотрела, какие трели ты выводил.

– М-м, – ругнулась и на него. А что мне уже терять? Я ему во время ужина удобства не доставлю. Пусть тоже пострадает.

– Му-му… му-му… – передразнил меня где-то вблизи, но сколько ни вертелась, не смогла понять, где он стоял. – Чего мычишь, говорю? Тебя за версту слышно.

Совсем он, что ли? Кляп бы вынул, а потом спрашивал.

Будто угадав мои мысли, к верёвке, держащей кляп, потянулась чья-то рука. Я вздрогнула, моргнула и увидела нависшее надо мной мужское лицо. Оно, как и тело мужчины, появилось буквально из ниоткуда.

– Боишься, что ли? – вздохнул он устало и освободил меня от кляпа. Темноглазый, черноволосый, среди доходящих до плеч прядей проскакивают тонкие косы, в которые вплетены то ли украшения, то ли монетки, в темноте не разобрать. А плечи-то широки! Мама моя, от такого не отобьёшься.

– Не смей меня есть! – закричала на него, как только смогла говорить. – Я тут по ошибке!

Он нагнулся ниже и почти коснулся моей щеки губами. Втянул носом воздух.

– Пахнешь вкусно, – заметил он довольно. – Как настоящая дева. И даже вкуснее, чем обычно, – усмехнулся он.

– Да дева я, дева. Но не та! Так что не ешь меня. Ищи, вон, другую… Правильную, – велела ему строго, а у самой сердце где-то в глотке от страха колотилось.

– Угум, – кивнул он, выпрямляясь. – А правильная – это какая? – уточнил, осматривая державшие меня верёвки и явно выбирая, с которой начать. От его пристального взгляда по коже мурашки побежали.

– Василина. Сбежала она, понимаешь? А эти дубины меня вместо неё приволокли. Дева же… и как раз в избе. Чем не жертва? Но я не та! – убеждала его, пока он ковырялся с одной из верёвок.

– Смирно лежи, – приказал мне. – Мешаешь.

– Отпустишь меня? – спросила обнадёжено.

– Ещё чего! – возмутился он. – Не хватало по лесу сбежавших дев разыскивать. Вы мне и без поиска-то не нужны.

– Как не нужны? – изумилась я и даже не стала от него отбиваться, когда он снял верёвку, державшую мою грудь и руки.

– Вот так… не нужны. Знаешь, сколько у меня вас таких?

– Как же не знать? Знаю, конечно. Каждый год оплакиваем, когда в избу ведём… – на душе стало как-то паршиво. Сначала подругу потеряла, а теперь вон сама на жертвенник легла.

– Вот и посчитай, – сказал мой мучитель. – А мне их кормить и селить где-то надо. Лучше бы плотников отправляли. От них и то больше проку.

– Зачем их селить? – удивилась я, присаживаясь на жертвеннике и потирая затёкшие руки. – Их же на еду слали.

– Какую еду? – нахмурился мучитель. – Понапридумывают всякого… – вздохнул он. Потом смерил меня оценивающим взглядом и, будто решив что-то, потянул ко мне руки.

Надо сказать, реакция у меня от природы спорая. И даже слишком. Порой подумать не успеваю, а уже наделала каких-нибудь глупостей. Краснею потом перед общиной месяцами, но сделанного не воротишь. И память у них, к сожалению, крепкая. Хлебнут мёду и давай вспоминать все мои огрехи.

– А ну, не трожь! – заорала я и одновременно двинула мучителю в лоб. Хорошо-о так двинула! От души. Он аж отшатнулся и за голову схватился. А я, пока он в себя приходил, как дала дёру. И знала ведь, что не убегу. Как от такого убежать-то можно? Но с реакцией ничего не поделаешь. Бегу и не могу остановиться.

С опушки нырнула в чащу и только потом поняла, что сделала ещё одну глупость. Деревья зашатались и заскрипели, а в их кронах взвыл такой ветер, что с меня чуть платье не сорвало.

Шагов позади себя я не слышала, но зато руку на своей талии почувствовала хорошо. Она ухватила меня крепко и прижала к чему-то горячему и рельефному. Пару секунд я соображала к чему и только потом поняла, что это была мужская грудь. Полночь, чаща, а я стою и обнимаюсь с Хозяином леса.

– Не в ту сторону, – сообщил он мне на ухо. – Да и добираться самой далековато, – рассудил резонно.

– А мне никуда не надо, – взмолилась я. – Только к себе домой. Тут близко. Так что сама дойду.