Невеста поневоле

Глава 1

Арина

Главное не смотреть на него!

Не пялиться!

Даже виду не подавать, что от одного его присутствия у меня подкашиваются и дрожат коленки, а в груди горит так, будто туда раскаленного железа плеснули.

Один разок! Один… Гляну и сразу отведу глаза. Он даже не заметит.

Медленно. Очень медленно перевожу взгляд со своих, подрагивающих от волнения, рук, на которые я пялилась последние десять минут и фокусируюсь на нотариусе: он с упоением перечисляет все то имущество, что нажил за свою долгую жизнь мой дед. Я совершенно не концентрируюсь на его словах, их монотонный поток проплывает сквозь меня и даже не трогает. Сейчас меня больше интересует человек, сидящий в дальнем углу комнаты.

Мне хватило одного быстрого взгляда, чтобы душа ускакала в пятки: он смотрит! И не просто смотрит, а глядит в упор, не мигая! Я попадаю в капкан сама того не желая. Прожигает, припечатывает взглядом и, поймав мой, не отпускает. Не дает отвести глаза даже на миллиметр.

Макар изменился. Он стал мужественнее и шире в плечах. Сила, мощь, уверенность. Он будто пропитан всем этим. Передо мной больше нет того доброжелательного и вечно смущающегося парня, каким он был в первую нашу встречу. Деньги не меняют людей, я это знаю, но вот их количество – определенно.

Больно. Горько. И… противно! До сих пор помню, как год назад он робел от одной мысли, что Никольский вызовет его «на ковер». Правда это была не трусость, а скорее благоговение перед всемогущим покровителем, который лепил из Макара человека по своему образу и подобию. Что-то такое Никольский разглядел в нем, и я это знала с самого начала.

Но…

Я наивно полагала, что смогу перетянуть Гордиева на свою сторону, думала, что любовь сотворит чудо и Макар откажется от денег и той власти, которой прельщал его дед. Не смогла.

«Что? Обломала зубки?» - в ушах до сих пор звучат едкие слова деда, которыми он забил последний гвоздь в гроб, в котором до сих пор покоятся наши с Макаром отношения.

- … И! – демонстративно взвыл нотариус, чем закончил мучительную пытку и перетянул мое внимание на себя. Он нахохлился, обвел всех присутствующих (которых, к слову, было немало) внимательным взглядом и, наконец, выдал: - Главным условием, согласно которого завещание вступит в силу именно в такой форме…

Он снова замялся, странно глянул на меня, затем обернулся в сторону Макара, а потом и вовсе отложил папку с завещанием, достал из внутреннего кармана пиджака смятый видавший виды платочек и дерганными хаотичными движениями промокнул вспотевший лоб.

- Итак! - сказал он, вернувшись к документам. - Условия завещания следующие: Гордиев Макар Дмитриевич и Никольская Арина Аркадьевна должны вступить в законный брак, и еще… Макару Дмитриевичу необходимо признать Никольскую Майю своей дочерью.

- Что?! – мы с Макаром не сговариваясь вскочили со своих мест и теперь сжигали друг друга испепеляющими взглядами.

- Какая дочь?! – Макар отмер первым.

- Тебя это не касается! – мой голос должен был звучать уверенно, но вместо этого раздался слишком сдавлено и робко, почти неслышно.

В хаотичный поток мыслей врывается одна, которая скручивает все внутренности тугим узлом от осознания, что меня предали.

И главное кто!

Родная мать, обещавшая хранить в строжайшем секрете появление внучки. Я ведь даже лучшей подруге не сказала, что жду Майюшу!

Думала в Италии даже мой вездесущий дед не сможет нас достать, если провернуть все правильно.

Но где там! Слабым звеном оказалась мама, только она одна знала, а значит, именно она и раскрыла своему отцу мою тайну. Кошусь на нее, но кажется мама пребывает в таком же шоке, как и все остальные.

- В смысле «не касается»? – рычит Макар и срывается с места.

Не успеваю опомниться, как он хватает меня за руку и практически выносит из кабинета. И уже там, в коридоре, вжимает в угол и смотрит своими серо-синими глазами так убийственно, что я еще больше скукоживаюсь.

- Чего тебе надо, придурок?! - вымучено выпаливаю на одном дыхании.

- Кто такая Майя Никольская? Что это за новости? – зло цедит сквозь зубы. – У нас родилась дочь, и я узнаю об этом вот так?

В его словах сквозит неприкрытая претензия, словно это я, а не он, отказалась от наших отношений.

Будто это я бросила его за несколько дней до свадьбы, а не он молча умотал в Африку с деньгами, которыми откупился от него дед.

Боже! Я ведь надеялась, что все пройдет быстро, поддалась на уговоры матери, прилетела с дочкой из Италии и хотела спокойно улететь обратно. А не вот это вот все!

Я знала, что Макар будет здесь, мама говорила, что он вернулся, но я и подумать не могла, что придется с ним столкнуться вот так нос к носу на почве нашей дочери. Я не готова говорить с ним!

Ни сейчас и тем более не на тему моей дочери.

Наверное поэтому решаюсь и делаю ошибку, о которой потом горько пожалею:

- Она не твоя дочь! – выкрикиваю и с силой толкаю его ладошками в грудь, но где там, Макар стоит недвижимой скалой и даже не собирается отступать.

- А чья? – он смотрит на меня с прищуром.

Я теряюсь, сердце бешено колотится, а в голове абсолютный туман.

- Моя! И все! Тебя это не касается!

- Ты уверена?

- Абсолютно!

- Тогда почему Станислав Викторович…

Имя деда срывает все тормоза и я уже практически визжу в истерике:

- Плевать, что там удумал дед! Я не собираюсь подчинять свою жизнь его прихотям!

Макар кажется обескураженным моей реакцией и я пользуюсь моментом: снова пробую оттолкнуть его и (о удача!) в этот раз он все же делает шаг назад. Выныриваю из угла, в котором он устроил пыточную и уже хочу дать деру, но Гордиев совершенно не вовремя приходит в себя:

- Свадьба через неделю. – спокойно заявляет он. – Подготовь документы девочки.

Я уже сделала несколько шагов, но абсолютный холод и безразличие, с которыми он произнес последние слова, заставили замереть на месте: не думала, что одна короткая фраза, сказанная равнодушным тоном, может причинить самую настоящую острую боль.