Невидимый. Любимый. Мой.

Часть 2. Глава 1

В пункт назначения я прибыла поздним утром. Меня встречал маленький патриархальный городишко с жёлтым обшарпанным вокзалом и стареньким железнодорожным мостом.

Нестерпимо ярко светило солнце, отражаясь в лужах недавно прошедшего дождя. Толстые и ленивые голуби важно вышагивали по асфальту, воркуя и любуясь своим отражением в воде. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, ощущая запах влажной земли и зелени.

Шла медленно, разглядывая пейзажи и постройки, людей, что шли навстречу и улыбались. Смутно, где-то на уровне подсознания, показалось, что я когда-то жила здесь. Может быть, очень давно, в прошлой жизни, но это было. Трава, пробивающаяся сквозь бетонные плиты, одинокая афиша фильма, идущего в местном кинотеатре, люди, спешащие по своим делам. Была я, бредущая в поисках новой жизни.

Город, где жила Анастасия… Я готова полюбить его только за то, что этим воздухом дышал когда-то бесконечно дорогой мне человек, который понимал меня и дал так много.

Дом я нашла быстро, то ли руководствуясь интуицией, то ли следуя чётким указаниям отца. А может, помогло и то, и другое.

Он стоял на отшибе, словно сам по себе, смотрел на меня двумя небольшими окнами-глазами и выглядел одиноким, заброшенным, как древний старичок: сложенный из потемневшего от времени кирпича, с лучиками морщин-трещин по всему фасаду. Впереди – покосившийся забор, некогда окрашенный в зелёный цвет, а теперь облупившийся и трогательно-жалкий. Любому другому человеку домишко показался бы неказистым, перекошенным и просто-напросто убогим. Но только не мне.

В глубине двора при малейшем дуновении ветра сочно колыхался бурьян и заполонял собою каждый сантиметр земли. Чудилось: трава радуется тому, что живёт, дышит, зеленеет, но совершенно не понимает неизвестно откуда взявшейся свободы.

Я стояла как очарованная и не могла прикоснуться к калитке, испытывая странный, будоражащий кровь магнетизм, волнами окутавший меня с головы до пят. Раскачиваясь, словно в трансе, я простояла бы ещё очень долго, если бы не Антон. Он требовательно мяукнул хриплым басом, и я, вздрогнув, пришла в себя.

Сделав несколько шагов, решительно толкнула калитку, и она, скрипнув, легко открылась, словно приглашая войти. Когда я, наконец, одолела несколько ступенек крыльца, на меня навалилась невероятная усталость. От тяжёлого чемодана ныли руки, от ходьбы гудели ноги, горела стёртая пятка.

Я нащупала в кармане ключ и, не колеблясь, вставила его в замок. В голове шумело, а сердце выскакивало из груди от нахлынувших эмоций, но я не хотела разбираться в своих чувствах. Мне сейчас нужен только покой и отдых.

Дверь не поддавалась, пришлось налечь на неё плечом, чтобы открыть. Я затащила чемодан в коридор и, бросив его там, стремительно вошла в комнату, затем ещё в одну. Не разглядывала интерьер, не рассматривала детали. Всего лишь пыталась найти место для отдыха.

Наконец, взгляд остановился на широком диване. Я рухнула на него без сил и облегчённо вздохнула. Не знаю, что творилось со мной тогда: то ли я заснула моментально, то ли провалилась в глубокий обморок. Помню только прилив облегчения во всём теле и восхитительно-яркий свет, вспыхнувший в голове: «Дома!».

Проснулась далеко за полдень. В комнате царил полумрак, но из-за неплотно задвинутых штор вырывался солнечный луч и широкой полосой ложился на стену чуть выше моей головы. Чувствовала себя легко и спокойно: сон смыл тяжесть с души, словно выпустила из рук огромный камень, а теперь хотела летать, но пока что не могла – не выросли крылья.

Долго лежала, бездумно пересчитывая пылинки, что беззаботно кружились в солнечном луче. Антон тёплым комочком спал в ногах. И это было тоже приятно. Осторожно соскользнула с дивана, стараясь не потревожить его сна, и медленно подошла к окну.

Одёрнула тяжёлые шторы, захлебнулась бьющим в глаза солнцем и несколько минут стояла, согреваясь. Затем не спеша прошлась по всем комнатам, не пропуская взглядом ни единой вещи, детали, обстановки быта. Я притрагивалась руками ко множеству предметов, не замечая, что к пальцам пристаёт пыль.

Светлая кухонька с белыми кружевными занавесками на окнах – небольшая; но уютная: газовая плита, деревянный столик, навесные шкафчики. Проходная комнатка больше смахивала на библиотечный зал: от пола до пололка высились самодельные стеллажи, забитые книгами.

В крохотной спальне стояла большая железная кровать, доисторический шифоньер ручной работы и массивный стол с настольной лампой у окна.

В большой комнате, где я отдыхала, разместились потёртый кожаный диван, старинный комод с телевизором, два кресла, сервант с посудой, круглый стол, покрытый кружевной скатертью и старое пианино.

Тепло – вот что думала я, рассматривая своё наследство. Кругом пыль, но дом не казался вымершим или нежилым. Всё какое-то родное и близкое, и нет ощущения, что я здесь чужая. Нет неловкости или страха, какой бывает, когда попадаешь в чужие дома или квартиры.

Особенно тронула меня растительность на подоконниках и полках: зелено везде, во всех комнатах. Горшки с поддонами – может, потому большая часть растений не погибла. Первым делом я прошлась и полила каждый цветочек, оборвала сухие листья и завядшие стебли.

Рыхлила и пересаживала, проводила руками по зелёным побегам и думала: здесь душа Анастасии, частичка её доброго и щедрого сердца.