Невидимый. Любимый. Мой.

Часть 2. Глава 11

Заканчивался март. В воздухе чувствовалось приближение весны. Снег то выпадал, то таял; солнце с каждым днем светило ярче. Звенела капель, птицы возбужденно щебетали, пахло свежестью и сырой землей.

Именно в эти дни конца марта Ольга встала на ноги и, вначале неуверенно, держась за стенки, начала ходить. Игнорировать такое событие я не могла, и поэтому в субботу решила сходить в гости. Испекла торт, купила цветы и в полдень прибыла к Иноковым.

Как всегда, меня встречали бурно, всей семьей. Вот только Володя стоял в стороне, наблюдая за всеобщим помешательством. За месяц, что я его не видела, он подрос, немного похудел и выглядел совсем взрослым.

Ольга впервые подошла ко мне самостоятельно, и мы долго обнимались, одновременно плача и смеясь от счастья. Хорошо хоть торт Юрий Владимирович предусмотрительно забрал у меня из рук, а то его постигла бы та же участь, что и бедных тюльпанов – они упали на пол. Борман непременно разорвал бы их на мелкие кусочки, если бы вопли близняшек не отогнали пса от букета.

Я стойко принимала справедливые упрёки, улыбалась и радовалась: мне их по-настоящему не хватало. Ольга пожурила за долгое отсутствие и сетовала, что я даже не осталась на корпоратив в честь Восьмого марта, хотя в подготовке принимала посильное участие.

– У меня очень много дел, – оправдывалась, зная, что не смогу ничего объяснить, но, правда, Иноковы тактично ни о чём не расспрашивали.

– Ну, девочки, не грех выпить по капельке за успех! – сказал шеф, откупоривая бутылку шампанского.

Весёлый, взбудораженный, прядь небрежно падает на лоб. Совсем мальчишка, а не строгий босс. С Володькой как старшие братья.

– Я не пью, – поспешно накрыла свой бокал рукою.

Иноковы переглянулись, но уговаривать не стали.

– Тогда кофе, – предложила Ольга.

– Лучше чай, – пробормотала беспомощно, чувствуя себя неловко.

О, эта долгая пауза, недоумение на лицах, пока клан Иноковых переваривал ряд моих отказов.

– Марина, кажется, полностью поменяла привычки, – нарушил молчание Володя.

Он прищёлкнул пальцами, словно его «осенило»:

– Может, ты беременна? – он задал вопрос с деланной бравадой, но я чувствовала дрожь и горькое отчаяние в спутанных мыслях мальчишки.

Стало жарко от удушливой волны. Старшие члены семьи смотрели с тревогой.

– Такое могло прийти в голову только тебе, – выдавила из себя, понимая, что так думают все. – Уверяю, это ничем не обоснованные догадки. После болезни я веду другой образ жизни. Слежу за своим здоровьем. По-моему, это нормально.

Они глядели во все глаза. Заботы Ника и режим сделали своё дело: я перестала быть болезненно-тощей, округлилась в нужных местах. Наверное, мне не поверили, но спрашивать ни о чём не стали.

Засуетилась Ольга, завозились Вика и Анжелика, подвизгивал любвеобильный Борман. Неловкость спала, как шелуха, но я чувствовала её шуршание под ногами отголосками всеобщей растерянности.

Пили чай, хвалили мой тортик, делились новостями. Какие они всё же замечательные – нерушимый клан Иноковых, способный защитить и уберечь, не задавать лишних вопросов. Принять, как есть, без условий и оговорок.

Я вышла от них умиротворённая, но не остывшая от напряжения. На повороте меня догнал Володя.

– Марина, извини, – выпалил он, задыхаясь от быстрого бега.

Я смотрела ему в лицо, в глаза, потемневшие от боли.

– Я не сержусь, Володь. Это всего лишь догадка, которая могла быть правдой. Не расстраивайся, всё нормально.

Я заботливо запахнула Володину куртку.

– Беги домой, а то простудишься, – легонько подтолкнула его в направлении к дому, а сама зашагала прочь не оборачиваясь.

Природа кричала о весне. Город стоял в лужах, мокрый и облезлый, как бездомный кот. Я вдыхала сырой воздух и хотела бродить, наблюдая за пробуждением мира от зимней спячки.

Под ногами хлюпали лужи, чавкала грязь, а я подставляла ладони под летящие капли, что падали подобно слезам невидимой красавицы, заточённой в тающие сосульки.

Жарко припекало солнце. Я сорвала с головы вязаную шапочку и сунула её в карман куртки. А потом, поддавшись порыву, вытянула шпильки, удерживающие строгий узел. Встряхнула головой – волосы рассыпались по плечам тяжёлой волной. Я подставляла лицо ветру и смеялась, чувствуя, как лёгкость пронизывает тело, словно солнце, запутавшееся лучами в прядях.

На мгновение почувствовала себя частичкой природы, сгустком энергии, комком плоти, что причудливо вылепил Создатель. Внутри пело животное начало, первобытное и языческое, – новая сторона моего «я», которую я открыла с удивлением и благоговением.

Я стояла посреди тротуара с высоко поднятой головой, греясь в лучах солнца. Хотелось вопить и прыгать, чтобы выплеснуть наружу избыток энергии, что бурлила и кипела во мне.

Сдержалась, заметив, что прохожие останавливаются и смотрят на меня. Весело, с интересом, с восхищением. Я подавила желание рассмеяться и, засунув руки в карманы, не спеша, побрела дальше.