Невидимый. Любимый. Мой.

Часть 2. Глава 14

На следующее утро я проснулась рано. Шла, не спеша, на работу, смотрела по сторонам, замечая малейшие изменения в природе. Мир для меня стал выпуклым и ярким, как узор, проступивший сквозь вековую пыль. Внутри звучала музыка.

Я чувствовала весну, что пробивалась нежными подснежниками в душе. Вот уж действительно: человек может пережить всё, если в нём живёт несломленный дух. Приходят силы, открываются заржавленные шлюзы, чтобы хлынувшими волнами смыть трагедии прошлого и открыть дверь в новый мир.

Никто не знал, что к жизни меня возродил домовой. Человек, что стал другом. Мужчина, к которому тянулось сердце.

Он открывал передо мною то, что я ещё не изведала и не испытала. И я почему-то верила, что впереди нас ждёт только хорошее. Я невольно сравнивала своё состояние с тем временем, когда влюбилась в Олега. Что-то подобное творилось со мной. Я тогда тоже ждала счастья, ловила лучи радости и купалась в беззаботности. Но «теперь» и «тогда» отличались, как подделка от оригинала.

Глупая наивная влюблённость девушки, которая ничего не знала о ни о притяжении полов, ни о чувственной любви, не могла сравниться с тем, что постепенно рождалось сейчас. С Ником мы на равных – две силы, направленные в одну сторону, два духа, что не соперничают, а дополняют друг друга.

Олегу я боялась раскрыть свой внутренний мир, а перед Ником я на ладони: он никогда не станет осуждать за странности, не унизит непониманием. Он заставляет меня расти, хочет, чтобы я шла вперёд и становилась лучше.

Я не могла тогда сказать, что люблю его, это было бы неправдой. Я не думала об этом, хотя понимала, что наши отношения – больше, чем дружба, сильнее, чем плотское притяжение. Я росла и взрослела вместе с даром, открывала мир по-другому, изнутри, как сундук с сокровищами. И за каждым откровением стоял он, мой странный домовой, мой Ник, который всегда протягивал руку и помогал, если я нуждалась в поддержке или помощи.

Я пришла на работу раньше, сидела и грезила, улыбалась и чувствовала себя живой. Я смотрела сквозь стены, заглядывала в разные комнаты, могла прочитать любую бумажку, брошенную на столе, посмотреть, как снуют продавцы, расставляя товары на полках. Для меня новое открытие походило на игру – немного бесполезную, но забавную.

Вскоре поняла, что могу видеть не только помещение, где нахожусь, а разглядывать близлежащие дома. Я скользила взглядом, как по туннелю и, если хотела рассмотреть какие-то детали, что картинка приближалась, как на экране компьютера.

Я «прокатилась» по дороге к собственному дому, заглядывала в комнаты и удивлялась. Я точно знала, что вижу, а не фантазирую.

Стремительно в приёмную ворвался шеф.

– Вы опоздали на пять минут, Юрий Владимирович.

Это не упрёк, а удивление: шеф отличался занудливой пунктуальностью.

– Знаю, знаю, – он осунулся, под глазами – круги от бессонницы. – Оля мучается токсикозом. Началось вчера, внезапно. Дома дурдом. Срок вроде бы не ранний – три месяца всё-таки. Как думаешь, это не опасно?

Я приглушённо фыркнула: нашёл специалиста по токсикозам у беременных.

– Я думаю, – ответила осторожно, – это естественный процесс.

– Ольга тоже так говорит. Но я «скорую» вызвал, Володьку дома оставил. Видишь ли, ему по делам надо. В каникулы. Вообще он какой-то странный стал. Задумчивый чересчур. Молчит, бегает куда-то. Я что-то переживать начал. Вчера руки внимательно осмотрел: вдруг колоться начал? Так он, представь себе, оскорбился. Сказал, что у меня не все дома.

Я вздохнула и аккуратно поправила письменные принадлежности.

– Ну, у мальчика возраст такой. Юношеский максимализм. Немного больше внимания и терпения. Думаю, ему нелегко, и ваше недоверие обижает.

– Хорошо тебе говорить обо всём этом, – проворчал шеф. – Вот будут у тебя дети, я посмотрю, насколько ты будешь терпелива.

Я улыбнулась и спокойно сказала:

– У меня не будет детей.

Шеф посмотрел на меня так, словно я чокнулась. Я видела, как заледенели его глаза, как дёрнулся уголок плотно сжатых губ.

– Надеюсь, ты шутишь, – кило кислого льда одним махом на язык. – Это самое большое несчастье для здоровых и нормальных людей.

Как всегда, категоричен в своих суждениях.

– Любое несчастье можно пережить, – рискнула возразить. – Мы работать сегодня будем?

Шеф смерил меня долгим взглядом. Тяжёлым и подозрительным.

– Что-то ты мне сегодня не нравишься.

– Вам сегодня всё не нравится, шеф, – мягко улыбнулась я. – Ольгу рвёт, Володя неуправляем, секретарша не хочет иметь детей. Что может быть кошмарнее?

– Ну-ну, – ядовито хмыкнул Юрий Владимирович, – веселись. Всё кувырком в этом мире.

И гордо прошагал в свой кабинет.

Перед обеденным перерывом в приёмную вошёл Антоний Евграфович. Глупо спрашивать, как он меня нашёл. В этом городишке, наверное, не осталось тайн.