Невидимый. Любимый. Мой.

Часть 3. Глава 4

Антоний Евграфович сидел, понурившись, на диванчике в холле. Услышав мои шаги, поднял голову.

– Надеюсь, Марина, ты не шокирована. Обычно Джоан спокойная. Не знаю, что на неё вдруг нашло.

Я машинально начала заплетать косу. Мне было жаль его, но показать этого я не могла, поэтому постаралась говорить как можно убедительнее:

– Не переживайте, всё в порядке. Меня трудно выбить из колеи, а вы расстроены. Не думайте о том, что случилось. Завтра поедем к Линде, наберитесь сил, пожалуйста.

Я мягко, но решительно взяла старика за руку и повела в его комнату.

Антоний Евграфович шёл покорно. По его лицу я видела: он переживает. Он любил их, таких разных и несовершенных, потому что они – его семья, и ему очень хотелось, чтобы и я видела в каждом хорошее. То, что давно знал он, и пока не могла увидеть я. Ещё один клан во главе с бессмертным старцем.

Уже в комнате Антоний Евграфович задержал меня.

– Мариночка, хочу рассказать тебе о Стиве. Он славный мальчуган. Все его выпады не от злости, несмотря на то, что он… ты сама понимаешь. Стив – добрый, чуткий мальчик, а вся его язвительность – только защитная реакция.

– Я всё поняла.

Он мог не объяснять, но волновался, переживал, как настоящий дед, родная душа, что тревожится за каждого, кто оказался рядом и нуждался в помощи. Я видела, как Антоний Евграфович облегчённо вздохнул.

– Вот и хорошо. Стив часто гостит у меня. Чаще, чем все остальные. Он практически вырос с Линдой. Был её нянькой. Стиву двадцать один. Не так юн, как кажется, – поведал Антоний Евграфович, уловив невысказанный мною вопрос. – Думала ему лет семнадцать-восемнадцать?

– Вначале так и подумала, – подтвердила его догадку. – Потом поняла, что ошибаюсь. У юношей редко бывают такие глубокие, хорошо поставленные голоса. Да и приглядевшись, тоже подумала, что ошибаюсь. Но сомнения оставались. Я по-новому смотрю на вас. Ваш дом полон сюрпризов. Осиротевший племянник, неизвестный мальчишка, оказавшийся сыном, брошенная дочь и никому не нужный мальчик-калека. Какие ещё будут сюрпризы?

Антоний Евграфович пожал плечами:

– Так сложилась жизнь. Прожил одиноко, страдал от неустроенной семейной жизни, а под старость Бог дал детей и заботы.

– Отдыхайте, – я погладила старика по плечу. – День тяжёлый сегодня выдался.

Я не спросила, а хотелось. Почему он мечтал убежать? От дома, от семьи? Здесь его жизнь, его продолжение. Показалось глупым его желание уехать в далёкую страну, ставшую давно чужой, остаться в одиночестве, когда здесь есть всё, чтобы быть счастливым.

Я вышла из комнаты и столкнулась с Майклом. Его куртка и волосы мокрые от дождя. Дождь. Я и не заметила, что началась непогода. Дом не впускал посторонние звуки. А может, я слишком занята была другим, чтобы прислушиваться или хотя бы выглянуть в окно.

Майкл наградил меня угрюмым взглядом и поинтересовался:

– Всё в порядке?

– Да. Антоний Евграфович отдыхает, гости уехали. Правда, Стив остался.

Губы Майкла чуть дрогнули. Должно быть, это улыбка.

– Стив? Это хорошо. Спокойной ночи.

И он широкими шагами отправился вдаль по коридору.

Только десятый час. Спать не хотелось. Лучше почитать что-нибудь. Я умылась, причесалась, заплела волосы в мягкую косу, удобно устроилась на кровати с книжкой. В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – пригласила, гадая, кто бы это мог быть.

В комнату вошёл Стив.

– Не помешаю?

Я отрицательно покачала головой. Стив сменил строгий костюм на потёртые джинсы и длинную футболку. Он неторопливо прошёлся, подтянул кресло к кровати и блаженно откинулся, вытянув ноги вперёд.

– Ух, хорошо.

Парень прикрыл глаза, но я видела: он наблюдает за мной сквозь опущенные прямые ресницы. Беспокойство шевельнулось во мне, когда я задержала взгляд на его ресницах, но понять, откуда идёт тревога, я не могла.

– Ну что, расскажешь, зачем пришёл или всю ночь будешь слушать, как я храплю?

Ресницы дрогнули, но глаза так и не открылись. На губах Стива заиграла лёгкая улыбка.

– А ты храпишь?

– Нет, но могу попытаться.

У него тёмные, почти чёрные глаза. Он таки посмотрел на меня открыто. Лицо, лишённое сарказма, живое, умное и совсем мальчишеское.

– Не стоит. Ждал, что ты заглянешь на огонёк, но не дождался, пришёл сам.

Он делает паузу, молчит почти красиво, поудобнее усаживаясь в кресле. Здоровая нога подобрана, на колене расслаблено лежат скрещенные ладони. Любуюсь длинными кистями и пальцами. У него такие руки, что хочется потрогать.

Стив откидывает голову, отчего проступает кадык, прикрывает глаза. Губы чуть заметно изгибаются в горькой усмешке: