Невозвращенец

...Может быть, во Тьме я стану Светом

Солнце не взошло: его здесь нет. Просто за окном стало светлее без какой-либо на то объективной причины, новый день тут начинается именно так.

Я потянулся, встал с постели, оделся. Из синтезатора достал паек MRE и позавтракал. После стольких лет меня все еще забавляет, что на пакетах полевых рационов все надписи на русском, хотя паек французский. Разумеется, японец увидит на нем родные японские иероглифы, говорящие ему, что это французский паек.

Здесь каждый видит родной алфавит и слышит родную речь: Демиургам неинтересно, как мы, игроки, будем решать языковые проблемы, не для того они создали этот мирок. Так что они решили эту проблему за нас, чтобы мы поменьше отвлекались от «игрового процесса».

Содержащиеся в рационе пакетики с растворимым чаем и кофе я смахнул в коробку у стола: сам я такого не употребляю, но когда наберется много – продам в Городе. Ну или просто отдам кому-нибудь нуждающемуся.

Из синтезатора появляется чашка цейлонского чая, полностью соответствующего заветам Талейрана: сладкий, как грех, горячий, как любовь, черный, как ночь и крепкий, как проклятие. Талейран, правда, говорил про кофе, но к чаю тоже подходит.

Прихлебываю из чашки, слушая, как ветер заунывно поет свою песню в выбитых окнах и как шелестит легкий дождик. Нет, растворимый мусор из рационов и близко не валялся. Вот блюда в хороших, дорогих сублимированных рационах могут потягаться с ресторанными, но чай и кофе растворимые, то бишь химия, и до настоящего цейлонского чая – как мне до Луны короткими перебежками.

Выпив чай наполовину, вызываю сокола и начинаю облет «моего» небоскреба. Мой фамильяр описывает круг на высоте ста метров: отсюда ему видно все вокруг, если кто-то устроит мне ловушку или засаду, я замечу сразу. Глаза сокола – не чета человеческим, так что фамильяр-сокол, позволяя мне смотреть его зорким взглядом, дарит ощущения, которые невозможно испытать в мире живых.

Облет закончился предсказуемо: вокруг небоскреба шатается несколько мобов, больше никого нет. Оно и понятно: только что закончилась очередная ночь. И пусть ночи тут довольно светлые – кстати, тоже без объективной причины, ведь ни звезд, ни луны тут нет – именно ночью шансы напороться на что-то опасное и поймать внезапный «геймовер», то бишь окончательную смерть, велики как никогда. В Игре мало кто рискует шататься по Пустошам ночью, так что прямо сейчас игроки только выползают из своих личных убежищ, у кого они есть, импровизированных укрытий или из Города, и готовятся к очередному этапу борьбы за выживание.

Сокол влетает в окно и садится на руку, я скармливаю ему кусочек мяса из моего завтрака. На самом деле это не обязательно, сокол не нуждается в еде, он настоящий в еще меньшей степени, чем я сам. Как и мои зомби, появляется ниоткуда, когда он мне нужен, и исчезает в никуда, когда я его отпускаю. Что сокол делает в те моменты, когда не нужен мне – неизвестно, но я готов спорить, что просто не существует. И в любом случае, он не охотится: птиц тут нет, а те, что иногда встречаются в некоторых атмосферных, гнетущих локациях – несъедобны.

Но прямо сейчас, сидя на моей руке, сокол выглядит совершенно живым и так же естественно ест мясо. Что и говорить, создавая этот неестественный мирок, Демиурги уделили внимание каждой детали…

И я сожалею лишь об одном: что столь могущественные существа не нашли себе более достойного развлечения, кроме как устроить такие изощренные «гладиаторские бои».

Справедливости ради, если б не «Игра» - я не получил бы второго шанса, и меня уже давно отключили бы от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Но особой благодарности все равно не испытываю: мы получаем этот самый второй шанс только затем, чтобы сражаться и сдохнуть еще раз, Демиургам на потеху.

Допиваю чай и выпускаю сокола за окно: лети, мой фамильяр, и найди мне новую добычу.

Новый день – новая охота.

Становлюсь на круг меняпортатора – бац, я уже на первом этаже. У входа мне навстречу попадается случайный моб – робот, поскрипывающий ржавыми суставами.

- Банзай.

Пятеро зомби-камикадзе выпрыгивают из земли – верней, сквозь асфальт – прямо вокруг робота. Синхронный «бабах» - и моб разлетается в клочья. Я не стал заглядывать в планшет, чтобы посмотреть уровень моба, нанесенный ему урон и все такое прочее: будет там привычная строчка вроде «нанесено 4-6 тысяч физического урона», и смотреть незачем. Вокруг моего небоскреба не спавнится ничего выше сорокового уровня, а все, что ниже, пятерка зомби-взрывников ваншотает без вариантов.

Тут и дождь закончился. Ну, пусть сегодня моя охота будет удачной.

***

Серая Пустошь – то еще местечко. Создатели оного явно вдохновлялись многими источниками: тут и полуразрушенные города, кишащие зомби, и затянутые мглой и туманом болота, откуда порой выползают такие твари, что зомби тихо курят в сторонке. В небесах парят крылатые хищники, высматривая добычу, под поверхностью раскинулись катакомбы и шахты.

В общем, местечко опасное, но именно Серая Пустошь является основным источником благ этого мира. Тут можно разжиться как ценным сырьем, так и уже готовыми вещами и припасами. Что-то лежит под ногами и требует только времени на сбор, что-то приходится добывать с боем. Больше куш – больше риск.

Но основная опасность, конечно же, исходит не от тупых зомби и голодных тварей. В мире, где сила есть право, самая опасная встреча – с другим игроком. Убивай, кого хочешь, грабь, кто подвернется, насилуй, кого пожелаешь: полиции нет, судей нет, и бога тоже нет, так что не будет ни тюрьмы, ни плахи, ни даже ада. Семьсот бед и за все один ответ – смерть. Полный беспредел, миром правят только сила и совесть, у кого они есть.

Но сила имеет тенденцию увеличиваться по мере прокачки, а совесть – наоборот. Пассивок типа «+20% к совести» в Сферу Умений не завезли, увы.

В вышине прозвучал крик сокола. Я прикрыл один глаз и взглянул вниз с высоты полета моего фамильяра.