Незаметный человек

Незаметный человек

Максим Викторович схлопнул историю болезни и швырнул в держатель у спинки кровати. Планшет прилип к магниту, а врач достал из надорванного кармана серебряную фляжку. Оттянул маску, сделал глоток, посмотрел на бледное лицо парнишки, покрытое красными пятнами с синими прожилками, поморщился, глотнул ещё раз, закрутил крышку и сунул фляжку обратно.

- Унести.

Медсестра из новеньких, пугливо осмотревшись – не услышал ли кто из других пациентов или снующих туда-сюда волонтёров? – дрогнувшим голосом прошептала:

- Но он же… ещё…

- Пока санитары придут, уже всё.

Максим Викторович шагнул к следующей койке, включил планшет, полистал, бросил быстрый взгляд на женщину лет сорока, с коротко стриженой рыжей головой и впалыми веснушчатыми щеками. Из-под едва приоткрытых век со смесью безразличия и мучительного ожидания посмотрели водянистые глаза; спёкшиеся губы зашевелились, но слова так и не слетели с них, смешавшись с сиплым порывистым дыханием.

- Воды ей почаще. Если после вечернего приёма лекарств не сможет хотя бы разговаривать, препараты больше не давать.

Следующий шаг.

- Увеличить дозировку на треть.

Следующий.

- Унести.

Шаг.

- Унести.

Шаг. Споткнулся.

- Ч… - сдержал ругательство врач и присел на корточки.

Девочка в грязном платьице прижимала к груди свежий цветок с большими жёлтыми лепестками и исподлобья смотрела на врача, готовая расплакаться из-за неуклюжего наезда невнимательного взрослого.

- Ты почему здесь? Почему она здесь? – обратился он уже к медсестре, вставая, - кто привёл её из детской палаты?!

Сестра растерянно захлопала глазами и принялась рыться в своём планшете, с каждой секундой всё гуще краснея.

- Переводов детей не было.

- Бездари, чем охрана занимается?

Врач посмотрел на девочку, попытался разгладить морщины на лбу и смягчить голос, но вместо этого потянулся к карману.

- Отведи её к Серковой. Скажи, что ещё кого-нибудь потеряет… нет, ничего не говори. Просто отведи.

Отойдя в дальний угол, Максим Викторович устало сел на стул. Следовало продолжить обход и самому заносить данные в систему, но он подождёт. Сложно одновременно выносить приговор и приводить его в действие.

Очередной глоток так же был механическим, содержимое серебряной тары давно перестало горячить. Слишком мал объём. Слишком низок градус.

Вернулась сестра. Снова к изножью кроватей, к планшетам.

Снова шаги, отсчитывающие жизни.

Унести.

Увеличить дозировку.

Насильно кормить и поить.

Унести.

Унести.

Изредка врач говорил хрипловато дрогнувшим голосом «Перевести в палату Д». Звучание собственного голоса, произносившего эти слова, как-то непривычно отдавалось в голове, в груди что-то надламывалось весенним льдом. Лишняя секунда у койки спящего. Следующий шаг выветривал холодные негреющие искры.

- Унести.

Последняя койка последнего ряда. Взгляд на часы. Санитары появились без опозданий, припарковали в широком коридоре длинномерную грави-тележку и принялись сновать меж коек, высматривая горящие синим светом планшеты. Брали за руки-ноги умерших, перетаскивали на платформу и аккуратно складывали.

Максим Викторович отпустил сестру на время освобождения палаты. Болезненно поморщился, несколько раз на автомате приложившись к пустой фляге. Санитары закончили свой обход, один из них споткнулся в дверях.

- Витич, маму твою налево! Какого лешего твои пациенты по коридору шатаются? - нагнулся и затащил в палату маленькую девочку с короткой косичкой и жёлтым подвядшим цветком, что она крепко прижимала к груди. Тут же появилась и медсестра, бросила виноватый взгляд на врача, даже не сдвинувшегося с места, и вывела девочку.

За окном послышался ровный гул двигателей, врач подошёл к кристально чистому стеклу. Из автобуса потекли люди. Кто сам, кто опираясь на чьё-то плечо слабо переставлял ноги, кого-то под руки несли самые здоровые. Потом в салон забежали дежурящие санитары, выволокли двоих мёртвых, и автобус уехал.

У двери палаты медсестра уже выкрикивала фамилии из списка, к койкам молча плелись бледные пациенты, ложились на освободившиеся места со скомканными простынями. Никто не норовил поговорить с соседом или выйти из палаты. Даже ложились в одинаковые позы: на спину, притянув лёгкие покрывала к подбородку, или укрывшись до пояса и скрестив руки на груди.

Подошла сестра.

- Сорок девять прибывших.

- Сколько из них ушли в палату Д?

- Четверо.

- А вчера девять... - Максим Викторович устало потёр переносицу, - ладно, можешь идти. Без десяти пять уже здесь. И маску не забудь поменять.

Сам же вернулся к своему столу. Прислонился затылком к стене, наблюдая за беготнёй волонтёров. Трудовые пчёлки. Разносят лекарства и еду, иногда сами кормят, забирают посуду, провожают в туалет и меняют утки. А через неделю половина из них будет лежать на этих самых койках, принимать неработающие лекарства из рук таких же волонтёров.

Положил руки на стол и опустил тяжёлую голову.

*

- Унести.

Шаг.

- Уменьшить дозировку и перевести в палату Ц.

Шаг.

- Унести.

Приподнять веки и встретиться взглядом с немолодым мужчиной: сутулым, усталым и небритым.

- Сохранить дозировку.

И новый врач шагнул дальше.

- Так, почему не разделили?

- Простите, с тех пор, как охранники заболели, некоторые дети стали ходить по взрослым палатам.

- И с этим ничего не делали?

Максим Викторович сделал над собой усилие и повернул голову вправо. В метре от него на койке лежали в обнимку мать с дочерью. С сухого цветка, торчащего из подставки для посуды, упал последний жёлтый лепесток.