Нежность для Зверя

Пролог

Каменная крошка скрипела под ногами, когда я поднималась на вершину холма, держась за руку Эдвинга. Он же в ответ лишь слабо сжимал мою ладонь, будто ободряя.

Мне было очень страшно. Сердце колотилось так, что липкая, тошнотворная волна раз за разом подкатывала к горлу, вынуждая делать мелкие и частые вдохи.

Белая свадебная шаль все ещё скрывала моё лицо. Я ничего не видела. Только нечто светлое, пробивающееся через искусно сотканное полотно.

Сегодня, с самого восхода солнца, никому нельзя смотреть на меня. Так велят Боги. Иначе духи прошлого заберут наше будущее семейное счастье.

Лишь когда узел узкого и длинного, расшитого золотом и серебром синта скрепит наш союз, я смогу, наконец, увидеть того, кто же стал моим мужем.

Эдвинг неожиданно остановился и взял мою вторую руку:

- Госпожа, мы почти пришли. Мне придётся вас оставить одну.

- Спасибо, Эдвинг, - едва смогла ответить. Но прежде, чем он ушёл, я крепко сжала его ладони. – Спасибо за все!

- Ничего… Мой господин – хороший человек. Не слушайте ничего и никого. Чтобы вам ни говорили. Слышите? Не верьте! Боги не оставят вас.

Боги? Нет. Они явно отвернулись от меня. Я сделала, возможно, неверный выбор. И теперь не стоит рассчитывать на их благосклонность.

Нынешняя ночь, как и предыдущая, была без снов. Неужели я потеряла свой дар?

Холодный порыв ветра, и я содрогнулась от ужасающего чувства страха. Эдвинг ушёл. Тепло его ладоней ещё оставалось на кончиках моих пальцев. Я спрятала руки под край шали, отороченный широкой золотой полосой. Нервно растирая ладони, ждала.

Вокруг были люди. Я знала это. Чувствовала на себе их взгляды. И когда мы шли узкой тропой к Святилищу богов, расположенного на вершине холма, слышала голоса.

Конечно, такое событие не может оставить всех в стороне. Наместник князя женится…

Интересно, Йонхет здесь будет? Эрисса? Увижу ли сестру?

Сердце, испуганно колотившееся в груди, неожиданно ликующе забилось, и мои щеки залило румянцем.

Так ли я рада сестре?

Нет.

Стоило закрыть глаза, как тут же всплывало лицо Йонхета. Тогда, в галерее, почти перед самым отъездом. Он так пылко шептал мне на ухо, умоляя ему помочь. Разве можно было устоять? А как смотрел! Никто и никогда так не смотрел на меня. С такой нежностью и любовью.

И больше не посмотрит.

Сдержанно улыбнувшись, выдохнула и горделиво приосанилась, прогоняя прочь непрошенные слезы. Сюда приближался мой будущий муж. Я слышала, как пели женщины. Они радостно расхваливали его, также, как и причитали перед моим приходом. Таков обычай.

Не разливайся, мой тихий Хейм, *

Не затопляй зелёные луга,

Зелёные луга, шёлковую траву!

Голоса девиц и женщин становились громче и протяжней. Теперь к звонкой песне примешался шорох богатых одежд, лязганье чего-то металлического.

Ой, по травушке ходит олень,

Ой, ходит олень золотые рога.

Некому оленя убить погубить,

Убить, погубить и поранити.

Пронизываемая ледяным ветром, я старалась держаться гордо, чувствуя себя одинокой среди наплывавшего в Святилище народа.

Не будет богатого приданого.

Не будет родных.

Не будет родителей.

Не будет их благословения.

Будто выдают безродную сироту, а не… Да, все верно. Я ослушалась родительского наказа. Подвела стольких людей и ради чего?

В голове шумели страшные, злые мысли, но сердце твердило другое.

Я все делаю правильно.

Ой, взялся, принялся един господин,

Един господин, разудал молодец.

На полукруглой площадке стало не так холодно. Даже ветер теперь не пробивался сквозь всю набежавшую толпу. Я слышала странные перешёптывания, голоса. И не было в них радости.

«Не слушайте ничего и никого. Чтобы вам ни говорили. Слышите? Не верьте!»

Эдвинг – пожалуй, единственный, кому можно доверять в этих холодных и неприветливых горах. Здесь все другое, не такое, как дома. Нет зелёных лугов, нет быстрых рек и широких садов.

Только снег. Лёд.

И одиночество.

Перед ним оленюшка взмолился:

«Не бей, не стреляй, разудал молодец!

Не в кое время тебе пригожусь:

Будешь жениться – на свадьбу приду,

На свадьбу приду – всех гостей взвеселю,