Нгава-Явха

Нгава-Явха

«Жизнь — это лабиринт, воздвигнутый временем. Мы входим в него с рождением, и покидаем со смертью.»

То был невообразимый и пленительный остров, расположенный в далеких водах, где лазурное море врезается в неприступную стену темно-синего залива. Много веков спустя белокожие пришельцы назовут его райским за белоснежный песок и удивительных птиц. Но пока нога чужеземцев еще не осквернила священные земли, и несколько розовых колпиц стали невольными свидетелями разворачивающейся трагедии.

Чернокожий мужчина с совиными глазами, прозванный Тлалоком и являющийся одним из богов ацтеков, безмятежно лежал под тенью пальм. Его зубчатая корона и искривленный посох покоились неподалеку, словно бы брошенные и позабытые, а янтарные глаза внимательно следили за молодой женщиной, выходящей из воды. То была Атлакамани, богиня штормов, и ее нельзя было назвать красивой. Но лукавый взгляд, полные губы и улыбка, обещающая многие земные радости, завораживали. Держали крепче любых цепей.

— Идем же, Тлалок!

Она остановилась у кромки воды, позволяя искрящимся струйкам стекать по телу и подставляя лицо обжигающим лучам солнца. Но Тлалок не спешил подниматься. Подобно опытному хищнику, он терпеливо ждал.

— Ты коварен, — Атлакамани смахнула влажные пряди, отчего костяные серьги с перьями игриво закачались.

— Скорее ленив.

Засмеявшись над его словами, Атлакамани подошла к Тлалоку, чтобы уже через мгновение опуститься рядом на песок.

— Ты же знаешь, времени у нас немного, — он схватил ее за руку, дернув на себя и заключая в крепкие объятия.

Тлалок целовал ее не торопясь, словно желая растянуть утекающие сквозь пальцы мгновения, и руки его, со страстью оглаживающие женскую фигуру, впивались в тело все сильнее. Увлеченные друг другом и окруженные морем, Тлалок и Атлакамани ошибочно полагали, что владеют островом безраздельно. Но среди стволов и листьев мангровых деревьев притаился еще один свидетель их любви. Чальчиутликуэ, богиня морей и жена Тлалока, с яростью сжимала кулаки, шепча проклятие для названной сестры, посмевшей покуситься на ее мужа.

Проклинаю чрево твое, Атлаканами.

С этого мига и вовеки, не породить тебе потомков.

Не узнать радости материнства.

Проклинаю тебя, Атлаканами.

Каждый ребенок, коснувшийся сущности твоей, сгинет.

А душа его не найдет путь в Топони,

Затерявшись во времени.

И станет он ни живым, и ни мертвым.

Обреченным на вечные страдания,

Которые ты будешь ощущать, как свои.

И слова Чальчиутликуэ впитывались в канву мира под смех и стоны Атлаканами, заставляя реки выходить из берегов.

***

— Получай!

— Не дождешься!

Звонкие детские голоса разносились по побережью и взлетали в небо по скалистым утесам. Небольшая группа мальчишек, вооружившись палками, подражала взрослым, сражаясь не на смерть, но за уважение. Их возгласы вызывали улыбки у бывалых воинов, сидевших неподалеку.

— Вот так! — большеглазый мальчик победно вскинул палку, когда его противник, потеряв свою, оказался на земле. — Теперь я пили, а ты мой пленник!

— Нет! Я не сдамся в плен!

Второй ребенок с кривым шрамом на щеке, пнул первого по щиколотке, и тот не удержался, повалившись в песок. Сражение перешедшее в драку остановил старый воин, легко оттащив детей друг от друга.

— Куохтли, нельзя праздновать победу, которую ты еще не достиг. Враг не пленник, пока может сопротивляться, — мужчина потрепал первого мальчишку по голове. Затем повернулся ко второму: — А ты, Сакнайт, запомни. Если окажешься в разгар сражения на земле, то можешь попрощаться с жизнью.

— Я запомню, — Сакнайт серьезно кивнул, точно маленький злобный ягуар поглядывая на Куохтли.

Мальчишка хотел продолжить тренировку. Сакнайт мечтал отправится в поход, из которого мог бы вернуться не просто мужчиной, но воином, достойным отрезать свои волосы и облачиться в доспех. Жизнь обычным масеуалли, что занимались ремеслом, не влекла Сакнайта. Он желал именоваться Ягуаром. Но старый воин не позволил им начать.

— Вы познаете ремесло воина после пятнадцати. А сейчас вам следует учиться мудрости.

Сакнайту и Куохтли ничего не оставалось, как смириться. Или сделать вид. Они направились в сторону своего калпулли, но когда ветви мангровых деревьев сомкнулись за их спинами, мальчики свернули совсем в иную сторону. Путь их лежал дальше по побережью на пустынный пляж.

— Изель будет в ярости, — Куохтли едва поспевал за товарищем.

— Ну и пусть. Она всегда в ярости.

Вскоре они оказались на месте. Но обычно безлюдный пляж сегодня преподнес им сюрприз. У кромки воды сидела молодая женщина, чьи костяные серьги с перьями едва покачивались на слабом ветру. Ребята удивленно замерли, не решаясь нарушить покой незнакомки. Она обратилась к ним первой.

— Вы так и будете просто стоять?

Тихий, но сильный голос словно бы раздался рядом с ребятами, напоминая злой рокот волн. Мальчики переглянулись, и Сакнайт сделал неуверенный шаг вперед.