– Но ты ж моряк, Мишка...

– Но ты ж моряк, Мишка...

088. – Но ты ж моряк, Мишка…

14.05.1995

Поездка на «КамАЗе» из Кустаная до Октябрьского прошлой осенью не прошла даром – устькаменогорский цементный завод решился, наконец-то, футеровать свою печь, и вызвал меня для авторского надзора за этой ремонтной кампанией к 15 мая 1995 года.

Я прилетел в Усть-Каменогорск в воскресенье, и сразу из аэропорта направился на дачу к своему дядьке Юрию Павловичу Тархову, которая находилась в двух автобусных остановках оттуда. На следующий день у Палыча был день рождения, но остаться на него у меня возможности не было – поздно вечером я влез в местный пригородный поезд до Зыряновска и поехал дальше. По дороге вызвездило и стукнул совершенно дикий мороз.

Мне повезло хоть в том, что в четвёртом часу ночи к станции Бухтарма в Октябрьском, оказывается, подавали автобус до Новой Бухтармы – я, честно говоря, на такой сервис и не рассчитывал. Гостиницей цементного завода считался их же санаторий-профилакторий под названием «Гелиос». В несколько его комнат селили приезжих командированных. И тут среди ночи оказалось, что все места заняты, и меня уложили на диване в холле второго этажа. Совершенно не выспавшись, я подскочил рано утром с этой «плацкарты» и понёсся на завод.

На углу улиц у профилактория каждое утро стояло полтора-два десятка тёток, торговавших ещё тёплым парным молоком. Рядом был местный базарчик и остановка. По посёлку ходили редкостно грудастые девочки – кровь с молоком! Наверное, с тем самым, которое тут у них продавалось…

В былые времена от посёлка до цементного завода ходили троллейбусы! Завод за свои деньги (а во времена строительства Бухтарминской ГЭС их, по видимому, хватило и на это) построил в 1977 году семикилометровую троллейбусную линию. Посреди дороги, на небольшом перевальчике, отделявшем Октябрьский от Новой Бухтармы, поставили домик тяговой подстанции и пустили два беленьких троллейбуса «ЗиУ-682Б».

Линия просуществовала два, что ли, года. Она не доходила до самого завода около ста метров, обрываясь у железнодорожного переезда на 113-м километре зыряновской ветки. Алма-Атинская железная дорога не разрешила тогда перебросить провода для троллейбуса над своими рельсами: в габарит, говорят, не вписывались. Народ, вылезая сразу после окончания смены из душа, ещё мокрый, был вынужден нарезать стометровку до конечной троллейбуса по морозам, которые там бывают и за сорок. Когда количество больничных листов, выданных по «ОРЗ», превысило все допустимые нормы, движение троллейбусов отменили и пустили автобусы, которые доходили через переезд до самого здания заводоуправления. Провода и почти все столбы сняли, подстанцию разгромили, а сами троллейбусики в абсолютной целости и сохранности сиротливо пылились между «БелАЗами» в гараже цемзавода…

Когда я часам к четырём вечера вернулся в «Гелиос», мне всё же дали место в двухкомнатном шестиместном номере, за довольно символическую (1,57$ в сутки) цену. Оказалось, что в двух таких номерах живёт бригада строителей устькаменогорского домостроительного комбината, которые совсем рядом с профилакторием собирали стандартный пятиэтажный дом. Здание было почти готово – не хватало примерно половины последнего этажа. С финансированием стройки периодически возникали какие-нибудь проблемы, и эти мужики там постоянно не жили. Их было одиннадцать человек, и двенадцатое место в их номерах мне как раз и досталось.

Бригада пришла со своего объекта часам к семи вечера. Мужики оказались совершенно классные, мы моментально познакомились, и я был немедленно принят в компанию. Дружба начинается с бутылки… Мужики тут же пошли в столовую, находившуюся на первом этаже соседнего жилого дома. Заведение, вроде бы, было закрыто, но их сразу же впустили. И если на стройке командовал бригадир Саша, то всякие бытовые мелочи, вроде питания, разводил один из членов бригады, Владимир Носов, которого они все звали Дядей Вовой. Три бутылки водки он купил к ужину из их общих денег, ещё три пузыря добавил я – за знакомство. Нас накормили вермишелью с котлетами, и мы вернулись в профилакторий, где у мужиков было ещё несколько литров пива…

Дядя Вова потрясающе копировал голос Леонида Утёсова, и специально для меня напевал: «Но ты ж моряк, б…, Мишка, – моряк, б…, не плачет, и не теряет бодрость духа никогда!..»

Так и прошла вся рабочая неделя: утром я на завод, а они – на свою стройку, потом я, когда у моих футеровщиков кончалась смена, ещё успевал приехать и забраться на их недостроенный дом, где дядя Вова объяснял мне все премудрости панельного домостроения, а потом мы, уже все вместе, шли ужинать…

В пятницу эти мужики собрались домой. Единственный в сутки обратный поезд из Зыряновска проходил через Октябрьский в двенадцатом часу дня, и я, пока крутился с утра по заводу, уехать вместе с ними не успел. Но оставаться в Новой Бухтарме на выходные тоже не хотелось – лучше уж сидеть со своим дядькой Юрой на даче у устькаменогорского аэропорта. Дежурные тётеньки в гостинице сказали мне, что из Серебрянска в Усть-Каменогорск два или три раза в день ходит теплоход, и я решил поехать так.

Маленькие автобусы уходили с местной автостанции в Серебрянск почти каждый час. На ближайший такой рейс в кассе даже оказались сидячие места, и я влез в абсолютно новенький «ПАЗик». Автобусик был полупустой и очень быстренько забрался на ту гору, где была серебрянская развилка, откуда лихо скатился со всеми остановками в сам город. Я нашёл пристань и посмотрел расписание – точно, через три часа шёл теплоход, но касса была закрыта, и какой-то мужик сказал, что она откроется только перед самым отправлением.

Я отправился побродить по крохотному городку, заглядывая по дороге во все, подвернувшиеся мне магазинчики. Дошёл до совершенно пустынной в этот дневной час железнодорожной станции – поезда приходили вечером или под утро – и вернулся обратно. На пристани уже появилось пара десятков человек, желавших попасть на вечерний рейс теплохода, открылась касса и, когда я уже купил билет, со стороны Усть-Каменогорска появился шедший за нами кораблик. Оказалось, что я уже видел такие в Павлодаре, на линии до Ермака, но там мне на них прокатиться так ни разу и не удалось.