Ночи Калигулы. Восхождение к власти

Глава LVIII

  Вдали от всего мира, в душной жаркой опочивальне, Юлия Друзилла и Гай Калигула самозабвенно любили друг друга.

  - Кассий возвращается, – прошептала Друзилла, осыпая мелкими поцелуями лицо возлюбленного брата. – Пишет, что наконец продал виллу в Кумах. На вырученные деньги собирается заново отстроить наш старый особняк.

  - Жаль, что он слишком быстро нашел покупателя... – разочарованно протянул Калигула.

  - Прошло около пяти месяцев, – улыбнувшись, напомнила Друзилла.

  - Для меня они пролетели, словно пять дней.

И   они снова сплелись в жарком объятии.

  - Скоро время родить Юнии Клавдилле? – запыхавшись, спросила она.

  Калигула порывисто отстранился.

  - Не знаю. Должно быть, через месяц, – сразу поскучнел он.

  - Ты не рад, что станешь отцом?

  - По-твоему, у меня мало хлопот? – язвительно осведомился Калигула. – Я живу, как узник между казнью и помилованием. Каждое утро, просыпаясь, думаю о том, что взбредет в голову Тиберию.

  - Прости, – поднимаясь с ложа, заметила Друзилла.

  Она подошла к столику, мельком посмотрелась в зеркало. В мутном отшлифованном серебре неясно отразилась ее нагота. Постояв немного, Друзилла выпила желто-коричневый настой, зараннее приготовленный в серебрянной чаше.

  - Что ты пьешь? – потянулся Калигула. – Дай и мне отведать.

  - Зачем тебе? – засмеялась Друзилла. – Это – горчичный настой, выпив который женщина не может зачать.

  - Лучше бы его пила Юния Клавдилла, а не ты, – заметил Гай.

  Друзилла посерьезнела. Поставив пустую чашу на стол, она вернулась к Калигуле.

  - Я не могу родить ребенка от тебя, – укоризненно шепнула она.

  - Почему нет? – Калигула притянул девушку к себе, прижался лицом к ее животу. – Твой сын был бы мне милее всех детей, рожденных Юнией!

  - Каким он будет – младенец, родившийся от брата и сестры?! – отрешенно проговорила Друзилла.

  - Божественным! – уверенно ответил Гай.

  «Или ненормальным», – подумала она.

  Не зовя на помощь рабыню, Друзилла обмотала грудь тонкой шерстяной повязкой и накинула тунику.

  - Тебе пора уходить, – грациозным жестом она протянула Калигуле тогу.

  - Когда мы увидимся опять?

  - Не знаю, – покачала головой Друзилла. – Когда вернется Кассий – нам нельзя будет уединяться.

  Калигула подпоясал длинную тунику. Завернулся в тогу и сосредоточенно разгладил складки, свисающие с правого плеча до левого бедра.

  - Я что-нибудь придумаю, – пообещал он.

***

  Калигула в молчаливом раздумье поднялся по ступеням дворца. Прошел мимо преторианцев, не обращая внимания на приветствия. Хотя обычно он был дружелюбен с солдатами, надеясь обрести в них поддержку против Тиберия.

  «Кассий возвращается!» – думал он, внутренне закипая яростью. Неужели теперь прекратятся недозволенные, пьянящие, неповторимые свидания с Друзиллой?

  Грубо расталкивая попавших под руку рабов, он ворвался в опочивальню. И рассердился еще больше, увидев на ложе Юнию – бледную, уставшую, измученную тяжелой беременностью.

  - Когда ты уже родишь и уберешься из моего дома? – раздраженно крикнул он жене.

  Бескровное лицо Юнии жалко перекосилось. Калигула, равнодушно посмотрев на ее выпяченный круглый живот, вышел из опочивальни в сад.

  Юния Клавдилла проводила его затравленным взглядом. Безысходное отчаяние душило ее. Когда тяжелый занавес у входа перестал колыхаться, Юния с силой ударила себя по животу. Ей хотелось избежать рождения ребенка, который непременно должен стать маленьким чудовищем. Ведь отец был чудовищем большим! И, каждый раз оставаясь одна, Юния отчаянно истязала саму себя и неродившегося младенца.

  Боль увеличенным эхом отозвалась во внутренностях, заставив Юнию скорчиться и застонать. Муки вскоре угасли. И она, постепенно приходя в себя, прислушивалась к мерному падению капель в клепсидре. Прошло около десяти минут, и вдруг боль вернулась. На этот раз – сама по себе, без вмешательства Клавдиллы.

  Юния со страхом прислушалась к слабому отголоску боли, которая утихала на несколько минут и снова возвращалась, постепенно возрастая. И закричала, почувствовав, как липкая холодная жидкость изливается из ее тела, неприятно растекаясь по ногам. На крик сбежались рабыни и испуганно засуетились около нее.

  - Лекаря! Скорее! – истошно закричал кто-то. Юнии показалась, что она слышит этот крик издалека, медленно падая на дно темного мокрого колодца.