Новелла о призраке

Новелла о призраке

Глава первая, где судья не верит в призраков

- "... я принес из подвала череп..." - запись кончилась, судья перевернул кассету:

- "... к психотерапевтам? Это же уроды! Я ненормальный потому, что общаюсь с призраком! А что тут такого? Да, найду общий язык с кем угодно, хоть с чёртом... Я - и ненормальный? Да он сам такой! Этот, псих... ...хиатр, который свидетель. Гляньте, кислотная расцветка его галстука вопит: -мой хозяин сексуально ущербный..."

Сумерки сгущались. Судья распахнул окно, погасил верхний свет. Прохлада полилась через подоконник, остужая намятые новыми туфлями ноги. Он вернулся за стол, с удовольствием выслушал свой голос, призвавший подсудимого к порядку.

- Ишь, неологизмами козырять стал!

Честно говоря, тогда судья понял часть молодежного жаргона. Скажем, "кислотный" для описания яркого, кричащего. Даже откуда это пришло, подсудимый кузнец успел ляпнуть. Мол, "травку", ЛСД принял, тогда "кислота" - без базара адекват, типа, как "прикид", "приколоться". Чушь! Какое отношение к сексу имеет ткань галстука, где красиво струится фиолетовое по сиреневому?

- "Нет, я не намекаю, что надо принимать наркотики... Я? В этой жизни пробую все, а в следующей стану избегать... Да, верю в переселение душ. Знаю с десяток пентаграмм... Сестра научила..."

Судья помнил сестру подсудимого. Яркая дамочка. С пронзительными, кошачьими глазищами. Он поймал себя на неуместной мысли - как хороша такая женщина в постели, и строго одернул. Ноблес оближ, если ты судья. Да еще как оближ! О супружеской измене думать нельзя. А вот, поди ж ты, подумалось... Он снова одернул себя и вслушался в историю обнаружения останков:

- "... затеял ремонт, вскрыли пол, а там подвал, скелет... Нет, не испугался. Мой дедушка был плохим хирургом, я с детства насмотрелся покойников и... Зачем череп? Чтоб на столе лежал, почему нет? "

Судья покосился поверх зеленого купола лампы на вещественное доказательство, изъятое прокуратурой. Череп себе, да череп - ничего особенного. Ну, тёмный, и что? Комната выстыла, по спине пробежала зябкая дрожь, захотелось еще кофе. Судья привстал, перегнулся через стол, с легким позвякиванием отмерил две ложечки безкофеинового порошка - врач велел беречь сердце! Тщательно размешал в кипятке, распрямился и краем глаза заметил движение сбоку. Кто?!! Что?!!

Нет! Не может быть! Страх дернул судью за плечо, разворачивая лицом к опасности. Кофе оплеснул руку. Низ рукава горячо промок, но - самое жуткое! - рядом колебалась полупрозрачная зыбь... Давним летом безмятежного детства вот так истаивали обрывки слабеньких облаков, раздираемых высотными вихрями... Вот и нет уже ничего. Да и не было! Это усталость сказывается...

Напряжение ушло, оставив болезненную пульсацию и шум в ушах. Судья сполз в кресло, неловко грянув полупустым бокалом в абажур. Лампочка с прощальным звуком пыхнула. Зрение не сразу приспособилось к освещению от уличного фонаря, а голос из магнитофона не умолкал:

"...дочери. Я посмеялся, но назавтра приснилось всей семье. А субботней ночью я встретил призрак. Нет, лишь навеселе... Да я вообще не пью! Это пятнадцатилетие выпуска... Отказать учителям? Как можно! С каждым, конечно... К трем ночи я был дома... На цыпочках, даже разулся и без света... Она показывает пальцем и шепчет..."

Чёрный лоскут нетопыря впорхнул, рваными движениями облетел кабинет по кругу, беззвучно исчез за окном. А судья, не веря себе, всё-таки вжимался в спинку, сползал по сиденью под стол. У полки густел туманный силуэт - девчушка. Ее рука поднималась... В пульсирующей голове отдались сказанные шепотом слова, будто из страшного далека: - ...захорони...

Палец с трудом попал на "паузу", но шепот не исчез. Крупная дрожь затрясла тело судьи. Сердце взбесившимся котом рванулось, запуская когти вглубь груди. Судья закрыл глаза и бросился к стене, ища выключатель. Ослепительный свет выжал слезы, заставил зажмуриться снова. Таблетки... Проглотить, запить! Телефон... "Скорая", быстрей, быстрей, БЫСТРЕЙ!!!

Судье хватило сил не рухнуть, а мягко сползти на пол...

Глава вторая, где прокурор не верит в призраков.

Дальше отступать было некуда, спина уперлась в сырую стену. Прокурор затравленно глянул вправо-влево, прикидывая, куда бежать. И не успел! Заплаканный уцелевший глаз с полностью расширенным зрачком приблизился к лицу, а дрожащий голос больно ввинтился в мозг: -Захорони, не мучай...

Боль нарастала, перемещаясь в глазницу, будто это у него вытекал перечеркнутый ножом глаз. Прокурор закричал, отталкивая окровавленную девчонку. Изодранное платье соскользнуло, обнажив небольшой бугорок уцелевшей груди и страшную рану на месте второй. Девчонка вцепилась в галстук уцелевшей рукой и тянула к себе, выказывая недюжинную силу. Прокурор в ужасе вонзил зубы в её предплечье. Визг и удар обрушились одновременно:

- Ты меня укусил!

Жена верещала и молотила кулаками со скоростью пневмотрамбовки. Когда прокурор сообразил заслониться, в глазнице поселилась натуральная боль. Минут через двадцать супруги помирились, но улеглись досыпать врозь. Лежа в гостевой комнате, прокурор держал на ушибе месте примочку и с огорчением думал, что придется отказаться от поздних ужинов.

Надо же, какой кошмар приснился на полный желудок!

Глава третья, где судья ждёт помощи от психоаналитика.

- Вам приходилось лечить пострадавших от паранормальных явлений? Как не бывает? И все имеет научное объяснение? Ах, корни - в подсознании? Хорошо... Слушайте, я недавно принял к рассмотрению дело о вандализме, скажу, что факты есть, - заспешил судья, усмотрев на холёном лице аналитика выражение скучающего всезнайства.

Тот изобразил внимание, которое помалу вырождалось в маску вежливой скуки. Судья понимал, как бредово звучит версия подсудимого, того кузнеца - якобы, искал в лесу старые скелеты по просьбе давно умершей, которая стала призраком. Он и сам не верил в дурацкие россказни о привидениях. Но той ночью - привиделось же?