Новогоднее волшебство

Пролог. Наши дни.

Раньше я думала, что встречу со смертью приму совершенно спокойно. Теоретически наше свидание предполагалось в глубокой старости, но как видно, этой дамочке на мои планы было абсолютно начхать…

В тот яркий солнечный день я шла по зеленой лужайке навстречу мужчине, который своим решением убил меня, но которого я не могла не увидеть. Возможно, в последний раз в своей жизни…

Ворота.

Охрана.

Подъездная аллея.

Он уже ждал, прогуливаясь у крыльца, но еще не заметил. Я же, поймав силуэт в отражении огромного автомобиля, почему-то остановилась и, чтобы удержать в глазах слезы, посмотрела вверх…

Ярко-голубое индийское небо без единого облачка помогло собраться, отвлекая от тревожных предчувствий. Настороженность спряталась за глухой стеной боли, ставшей моей постоянной спутницей. Но, закрыв эмоции на засов, сморгнула, и пошла, как ни в чем ни бывало, по чужой земле к своему мужчине, решившему, впервые с нашей встречи, всё за нас двоих.

Высоко поднятый подбородок, прямая спина и уверенные движения скрывали острые осколки в груди, режущие изнутри с каждым вдохом. Я не собирала их, не склеивала, зная, что все бесполезно, и сердце никогда не станет прежним, рассыпавшись в один миг после стольких лет безумной и безусловной любви к нему.

Шаг…

Еще шаг…

К ногам будто привязаны гири. И так трудно идти, зная, что это последняя встреча... Но, беззаботно улыбаясь, продолжала путь, не показывая, как когти горечи рвут с мясом душу, сжигая кровавые куски в костре забвения…

В звенящей тишине чувства настолько обострились, что я услышала хруст одуванчика под ногой. В это время, будто на звук, мой мужчина повернулся, и, мгновенно считав мой образ, тотчас двинулся навстречу.

Сари.

Подведенные до миндалевидности глаза.

Сочный блеск на губах.

Все, что так нравилось ему...

Все, что так нравилось мне…

Ноги ослабли, вынудив остановиться. Ветер играл блестящими волосами, солнце заставляло щуриться, а я вбирала его образ от макушки до пят, запоминая такого, как сейчас: собранного, жесткого, волевого. Родного. Бесконечно далекого и мучительно чужого…

Только глаза все равно выдавали. В них бурлил такой океан эмоций, что моя вчерашняя истерика один на один с четырьмя стенами, горой битой посуды, переломанной мебелью и ручьями слез казалась просто детским капризом.

Он подходил, а я не двигалась, потому что должна была остаться гордой. Несгибаемой. Достойной его. Не сорваться до унизительных просьб. Хотя как же хотелось! Наплевать на все, и, бросившись к нему в ноги, умолять оставить рядом с собой, не отталкивать, не отсылать…

«А, может, все-таки передумает?» – Мелькнула призрачная надежда. Не может он так просто отказаться от меня… От всего, что было между нами…

Его глаза сказали больше.

Любил...

Не просто принял решение.

Но отступать не собирался…

Я всегда умела его читать. С самой первой встречи. И сейчас понимала: это, действительно, конец…

Он очень переживал. Чувствовал вину. Только что мне от этого? Ведь внутри я всего за одну ночь опустела. Зная, что без него не будет ничего в моей жизни. Не будет прежней меня…

Рядом защебетала птица. Хлопнула дверь автомобиля. Я перевела взгляд, заметив двух людей в черных костюмах. Его охрану.

Он подошел вплотную, мой потрясающий мужчина, и пришлось запрокинуть голову, чтоб рассмотреть его. Я заглянула в самые родные на свете глаза, но не могла издать ни звука. На ум ничего не шло, хотя вихрем кружили обрывки множества мыслей. Я просто стояла и смотрела, больше всего на свете желая наброситься на его губы, закутаться в его тепло, пусть на мгновение оказаться в кольце его сильных рук…

Он тоже молчал, какое-то время пристально меня изучая. Я, еще выше подняв подбородок, отвела взгляд, а он, грустно улыбнувшись, на хорошем русском спросил: «Ну, что, будем прощаться?».

Эти слова отправили ошметки моего кровоточащего сердца прямо в ад. Но я, как можно беспечнее, прошептала:

- Давай!

Он подал мне руку. Я обняла ее ладонями, ощутив, как и всегда, толпу мурашек, побежавших по телу от одного лишь касания. Предательство плоти обрубило последний канат напускного спокойствия, и против воли глаза заволокло слезами. Я знала, что должна уйти. Но, мой Бог, как же хотела остаться!

Я вросла в него сердцем…

Он был светом моих глаз, теплом души…

Он был всем в моей жизни!!!

И как я могла от него отказаться?

Я была слабой. И… не могла…

Настроившись «держать лицо», я, по выработанному в голове сценарию, должна была, гордо развернувшись, удалиться. Но вопреки установкам, не знаю уж, что на меня нашло, приподнялась на носочках и обвила руками его шею, вжалась в его большое горячее тело, чтобы напомнить… И запомнить…

Замерла, закрыв глаза, вбирая в себя этот миг и его судорожный вздох как отклик. Как знак того, что он ничего не забыл, и, очень надеюсь, никогда не забудет…