Новогодняя сказка, или Не ходите девки с троллями гулять

Новогодняя сказка, или Не ходите девки с троллями гулять

Новогодняя сказка, или Не ходите девки с троллями гулять.

В детстве тролль мечтал, не скрою,

Новым годом стать порою.

Ведь тот может без помех

Смело наступать на всех.

Вуанг-Ашгарр-Хонгль. «Частушки от дракона»

- Троллей не существует, - прошептала Настенька, однако противная зеленая рожа продолжала маячить меж толстых зеленых лап ели, не думая исчезать.

А ведь так хорошо день начинался! Тридцать первое. Вчера выпал снег, с утра задул ветер и к обеду, словно торопясь к праздничному столу, выглянуло солнце. Снег заискрился, заблестел, забриллиантился под солнечными лучами. Ослепил, заманил в лес. Мама так и сказала: «Иди, хоть свежим воздухом подыши, а то совсем зеленая после города приехала».

Она и пошла. Вытащила старые – еще в школе на них каталась – лыжи. Ботинки – на три размера больше нужного. Драный в одном месте пуховик – кто там в лесу ее увидит. Главное ведь что – она вздохнула полной грудью: морозный воздух, ослепляющий своим богатством снег, поскрипывающий под лыжами, лес, застывший в сказочном сне и радостное настроение.

Настенька оттолкнулась палками, заскользила по лыжне. Помахала дятлу, весело постукивавшему на сосне. Где-то вдалеке истошно – будто ее режут – заорала сойка. С другой стороны донесся не менее истошный вопль – птицы вступили в перебранку.

Лыжня скользила под ноги, с боков ее подпирали сугробы – хорошо так навалило, потом вильнула в лес. Мимо понеслись одетые в белоснежные пушистые шубы разлапистые ели. Только одна была какая-то… обделенная. Около нее Настенька на свою беду и притормозила. Нет, чтобы рвануть со всех лыж, так она в ногах запуталась. Завалилась боком на сугроб. Заорала, словно ее уже жрать начали.

От крика с гневным воплем с веток сорвалась сорока, а сверху на зеленую рожу свалился ком снега, сделав ее похожей на экзотический десерт со сливками.

- Троллей не существует, - прошептала Настенька – голос осип.

Рожа кивнула, стряхивая с себя сугроб и исчезла в ветвях.

Настенька забеспокоилась. Одно дело видеть тролля и второе – не видеть, но знать, что он где-то рядом. Забарахталась в сугробе, усаживаясь удобнее и наклоняясь, чтобы отстегнуть лыжи. Такой себе план – убежать по снегу от того, кто выше тебя и здоровее раза в два.

- Выхожу. Не орать, - предупредила елка сиплым басом.

Настенька послушно кивнула – спорить с елкой такое себе дело – и застыла в ужасе: из-за елки шагнул, нет, шагнуло… Тролль был прям классический: темно-зеленый, с клочками серо-голубого мха, с загнутыми на руках когтями, бугристыми мышцами – зависть мужикам – и плоской рожей с мясистым носом, выпирающими из-под губ клыками. Небольшие глазки прятались под нависшими дугами мохнатых бровей, посеребренных морозом.

Из образа: «Я злобный тролль, я в поедании мяса знаю толк» выбивался только наряд. Когда-то это был смокинг. Опознавался он по манишке, болтающейся сейчас на зеленой груди отдельным элементом туалета. Черная бабочка отсутствовала. Пиджак тоже претерпел изменения. Рукава отделились, спустившись в район локтей. Брюки… Их рассмотреть не удалось – тролль зыркнул словно престарелая дама на извращенца и с оскорбленным видом уселся в сугроб, выставив на лыжню огромные ступни, густо поросшие темной шерстью.

Некоторое время они молчали. Настенька пыталась привести в порядок разбежавшиеся в ужасе мысли, тролль просто ждал, шумно шмыгая носом.

- А-а-а? – выдала, наконец, Настенька.

- Вот и я говорю – безобразие! – обрадованно выдохнул тролль. – И ведь ничего такого ей не сделал. Даже матом не послал. А она… Вот это… - и он зачерпнул ковшом-ладонью снег, растер на груди. Шмыгнул обиженно так.

- А-а-а, - протянула Настенька, найдя где-то сочувствие. Просто не верилось, что простуженный, с насморком тролль будет кого-то жрать. Снег неприятно холодил нижнюю часть туловища, и надо было срочно принимать решение: бежать, помогать или драться. Можно было еще в МЧС позвонить или в дурку, но связь тут – Настенька знала совершенно точно – не брала.

- Я ведь сначала и не понял, - загнусавил тролль, - мы приезд отмечали. Ну там заселение в коттедж. По пьяни в лес поперся. Сходил, называется, за елочкой, - и он грустно поскреб загнутым когтем за длинным ухом. – А тут она. «Помоги, внучек, вязанку до дома донести», - передразнил он сиплым басом. Рядом неодобрительно отозвался ворон. Видать, за своего принял.

- Двадцать первый век! – обиды в голосе стало в два раза больше. Настенька сочувственно кивнула. – Кто в наше время с вязанками по лесу ходит! Да у меня топор дороже, чем все ее дрова! И идти в другую сторону надо было. К елкам. Да и темнело… Я что не мог отказать?! – он со всей дури влепил кулачищами по сугробу. Тот взвился белым облаком, запорошив громадную фигуру.

- А она? – рискнула спросить Настенька, когда тролль отплевался от снега.

- Сказала: отказал старости, отказал молодости. Сказала: пусть внутреннее станет внешним. Я что? Похож на тролля? – обиженно взвился тролль.

Настенька пожала плечами.

- А потом?

Тролль вытащил палец изо рта, оставив безуспешные попытки отгрызть коготь. Скривил рожу.

- Сказала: «Не был бы невежей, не ходил бы с мордой медвежьей». Я ведь даже и не понял ничего вначале. Подался к своим: там визги, вопли. Бутылкой в меня кинули. Удрал, - понурил зеленую башку тролль. – В зеркало себя увидел - испугался. Еще и сдуру кулаком зеркало разбил. Хозяин собаку спустил. Орал, что медведь… медведь. Будто не видно, что я на медведя ни разу не похож! Ну и про ружье орал, которое заряжать надо. Ждать, пока мне картечью шкуру продырявят, я не стал. Рванул обратно в лес. Бабку ту искать. Всю ночь пробегал. Мужика какого-то спугнул. Он под сосной рылся. Ну я обрадовался – хоть кто-то живой. А он орать: «Не буду, Господи, больше. Никогда эту дрянь в рот не возьму! Только в живых оставь!», - и тролль обреченно махнул ручищей. – А карга, как сквозь землю провалилась. Я и волка нашел – спросил, но тот не знал. Зайца, правда, не догнал. Лось… сволочь. Говорить не стал. На рога поднять пытался, но спину сорвал.