Новые Русские: Мертвы Закону

ГЛАВА: МАЛЕНЬКИЕ ПОДСТАВКИ

МАЛЕНЬКИЕ ПОДСТАВКИ

Раз, два, три... записывает эта лохань или нет? Раз, раз, раз... А на самом-то .деле все это история впечатлительного и ранимого человека, юноши из хорошей семьи. Такой, из которой убегают. Только полное дерьмо бежит из нищей семьи, и только недоразвитый не покидает на время богатую, благополучную. Какую именно? Скорее всего — парт-номенклатурную, как сейчас говорят. В любом случае — семья со связями. Такая, в которой вырастают маменькины сыночки, ранимые и открытые. Из такой вот семьи, годков в семнадцать-шестнадцать, и ушел мальчик. Будущий Хозяин. Чтоб, умерев, стать Мертвяком, Гиперборейским Патриархом и вернуться — уже понимая свой путь, способный уже именно с нечеловеческой последовательностью и устремленностью двигаться по нему к власти.

Возможно, он ушел и несколькими годами позже, из института. Цифры не важны. Тогда, когда я видел его в 1989-м, он выглядел на шестьдесят. Плюс-минус... лет десять.

Человек без возраста, и цифры тут не важны.

Я много бы дал, чтобы узнать, что там у него с татуировками. Впрочем, если и были, думаю, впоследствии он их свел. Итак, история. Молодой человек, его любовь, его огонь... и самосожжение. Он ушел.

Родители манили его в партию, Горчев — они были знакомы уже тогда, и он уже тогда был религиозен — в церковные диссиденты, а он ушел к ворам. Почему? Романтика подполья, конечно же, культ дерзости и расчета (качества любого творца), сам воровской Закон, слуги которого не могли вертеть им как угодно, в отличие от слуг законов СССР. Честность. Да, именно честность! Пропитанный лицемерием уже с хрущевских (или постхрущевских) времен «внешний мир» был отвратителен молодым максималистам, большинство смотрели в поисках идеала на Запад, кое-кто — на Восток, а он нашел безукоризненное следование кодексу чести и собственному Закону в воровском мире. И его иллюзии взорвались не сразу!

Свою роль, безусловно, сыграл и христианский фактор. В пику родителям-коммунистам и он, и Горчев в поисках иных истин нашли для себя православие... в которое углубился Горчев и которое Хозяин нашел у людей арестантского мира. «Крест носить» на воровском жаргоне все советские годы означало: быть человеком Закона. Воровского Закона. Готовность к «муке», аскезе на тюремных нарах. Жизнь единственным днем («ибо и святой, закрывая глаза перед сном, должен быть уверен, что видел закат в последний раз, а просыпаясь, что в последний раз видит восход»), наконец, презрение к тому нормальному образу жизни, который радикалы заклеймили «мещанством», а религиозные философы — «человеческим, слишком человеческим», — всему этому тоже можно было найти параллели, во всем этом есть какие-то отзвуки. И он ушел — не в книги Святых Отцов, как Горчев, не в джаз и рок-н-ролл, как золотая молодежь, — а в жестокий мир насилия, притягательный, манящий мрачными красками; дикими, буйными, но одновременно осмысленными чертами.

И наступил крах. Раньше или позже, чем его приняли в свою среду? Кто знает. Не думаю, что такой человек мог согласиться на начальную школу — стопы на улицах, квартирные грабежи. Еще не умерев, он был горд. Он хотел казаться крутым, а крутых, так или иначе, сначала обламывают. Обтесывают. Крутым можно быть только авторитету. Крутой новичок не сможет держать рамки. В зависимости от лидера группировки, молодых учат по-разному: пощечинами, ногами... Но, обыкновенно, еще суровей. Злой. И он, мечтавший о перестрелках с милиционерами, дерзких ограблениях сберкасс, был взят в учебу. Вслед за отказом идти на унизительное, грязное дело следовала «учеба» и еще предприятие, еще отвратительней предыдущего. Начиная сходить с ума, он тем не менее не хотел отступать... теперь это отступление было бы уже унизительным бегством. Но каждая его попытка отстоять свое «я» оборачивалась еще большими унижениями. Оказавшись в такой ситуации, молодой волк должен броситься на вожака.

Близился крах. Земля начинала гореть под его ногами, и огонь подобрался к бочке с порохом. Рядовым он уже стать не мог — строптивые рядовые никому не нужны, их «опускают» в дисбаты, штрафные роты, но не отпускают! — постепенная карьера ему уже не грозила, он мог только умереть, или остаться при шайке вечным «опущенным», или убить лидера. При его характере он должен был и сразу выбрать последнее... НО, Я ДУМАЮ, ЕМУ ЗАПРЕТИЛИ.

Записывая на бесчисленные странички истории про Корнева, Смирнова, Горина и дела их конторы, я почти ничего не писал еще о таком важном, наверное, для читателя аспекте, как «ЛЮБОВЬ И РЕВНОСТЬ БАНДИТА». Заманчиво было бы узнать, что «ослепленный любовью Смирнов забыл о важном контракте, что в конечном итоге стоило ему жизни, или «приказ о ликвидации конкурента Горин отдал не столько из-за соображений выгоды, сколько из-за того, что его любовница...». А так читатель может подумать, что любимых женщин у лидера «Астратура» просто нет. Да есть, конечно. Просто я рассказываю о тех деловых людях, которые достаточно умны, чтобы подбирать себе женщин умных хотя бы настолько, насколько это нужно, чтобы не лезть в серьезные дела мужчин. Хотя, подозреваю, многим девочкам холостого пока Игоря Корнева очень бы хотелось... Да, кстати, их-то самих любовь и ревность быстрей доведут до самоубийства, чем практичного Игорька, надо бы его предостеречь. Тьфу-тьфу. Итак, я надеюсь, что разница ощутима, в одном случае речь идет об уже серьезных, опытных, деловых людях, а в другом, сейчас, я рассказываю о романтическом, дерзком юноше, никогда не ставшим бы «серьезным деловым и опытным»... если б не его смерть.

Он, конечно, любил. А для людей с такими характерами словосочетание «первая любовь» почти всегда можно заменить коротким словом «КРАХ». Особенно если человек наивен и идеалистичен.