Нож с костяной рукояткой

В парке было темно. Деревья нависали над дорожками, сплетя ветви, аллеи образовывали неплохой лабиринт, в котором можно было запросто заблудиться. Этим и пользовался Мясник, затаившись в аккуратно подстриженных кустах.

Сегодняшняя жертва должна была стать пятнадцатой на его счету. Четырнадцатой был крепкий парень восемнадцати лет, но многочисленные порезы убили его слишком быстро. Мясник впервые ошибся в выборе – у парня оказалась гемофилия. Кровь попросту не останавливалась, продолжая течь до тех пор, пока жертва не умерла от большой потери.

Мясник разочарованно фыркнул, когда это произошло. Он рассчитывал на более длительные мучения, именно поэтому ему пришлось выйти на охоту во второй раз за сегодняшний вечер.

Он сидел в засаде уже больше часа, но больше никто не изъявлял желания прогуляться по темному парку. Обычно всегда находился подвыпивший паренек, возвращающийся с чьего-то дня рождения или из клуба, но почему-то именно сегодня – ни души.

Наконец послышались долгожданные шаги, и Мясник достал из кармана платок. Вскоре показался силуэт. Невысокий, худенький – с ним проблем не возникнет. Скорее всего, он даже не будет сопротивляться.

Когда парень поравнялся с ним, Мясник выскочил из кустов и прижал платок, пропитанный хлороформом, к его лицу. Тот не успел даже вскрикнуть.

Мясник тщательно протер скальпель от крови предыдущей жертвы и уложил его на ткань рядом с остальными инструментами. Жертва еще не очнулась, что было весьма странно – действие хлороформа должно было закончиться пятнадцать минут назад. Мясник бросил быстрый взгляд в угол – парень скрючился на полу, опутанный веревками. Длинные темные волосы закрывали лицо, белая футболка покрылась разводами грязи и пыли, одна штанина джинсов была разорвана – когда Мясник тащил пленника в подвал, тот зацепился за торчащий кусок арматуры.

Он взял следующий инструмент – длинный тонкий нож и принялся тщательно натирать его. Ему нравилось, когда инструменты сияли чистотой – это пугало жертву куда больше, нежели ржавые, покрытые засохшей кровью резаки.

Парень застонал. Наконец-то.

Мясник повернулся к нему. Тот поднял голову и вперил недоуменный взгляд в маньяка. Глаза его оказались зелеными, ярко сиявшими даже в полумраке подвала.

«Наверняка линзы», – решил Мясник, хотя цвет слегка смутил его.

- Как тебя зовут?

- Кто вы? – получил он вместо ответа.

Ничего удивительного. Редко кто называл свое имя. Обычно жертвы желали знать, где они и что с ними сделают. Также часто спрашивали о том, кто их похитил.

- Меня зовут Мясник.

- Странное имя.

Парень совершенно не боится его, вдруг понял Мясник. Настораживало именно это, а вовсе не неестественный цвет глаз.

- Так меня называют в газетах. Мне нравится.

- А как вас зовут на самом деле?

- А зачем тебе это знать? – Мяснику вдруг стало неуютно рядом с этим парнем. Он не кричал, не плакал, не задавал глупые вопросы, обычные для жертв. Лишь смотрел на него необычными глазами.

- Хочу знать, кто меня убьет.

И все это – со спокойным лицом! Мясник уже изрядно нервничал. Обычно люди паниковали, пытались избавиться от веревок, дергались, кричали, плакали – что угодно, но только не интересовались его именем абсолютно невозмутимым голосом! Он подошел к парню и, пошарив по карманам, вынул бумажник.

- Габриэль Долор, – прочел он. – У тебя имя не менее странное, скажу я тебе. Любишь боль?

- Любил бы, если бы мог, – в ярких глазах Долора сверкнула смешинка.

- Я заставлю тебя ее полюбить, – Мясник взял со столика скальпель и помахал им перед носом парня. Обычно этого было достаточно, чтобы жертва начинала молить о пощаде, но Долор лишь усмехнулся.

- Попробуйте.

И снова его ответ выбил Мясника из колеи. Но тонкое лезвие еще никого не оставляло равнодушным.

Он усадил Долора спиной к стене и сел на корточки перед ним. Их лица оказались на одном уровне. Ни капли страха не было в глазах пленника, что совершенно обескураживало. Мясник тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и медленно провел скальпелем по предплечью Габриэля. Из пореза потекла кровь, но Долор лишь насмешливо смотрел на своего мучителя.

Почему он не кричит? Обычно к этому моменту жертва исходила криком! Он должен вопить от ужаса, плакать! Но этот взгляд, в котором не было и капли боли, совершенно не соответствовал поведению жертвы на смертном одре.

Может, он недостаточно сильно надавил? Мясник увеличил нажим. Края новой раны разошлись, обнажая розовую плоть, которую тут же залила кровь.

И снова – ни звука. Габриэль Долор разве что не запрокинул голову и не начал демонстративно насвистывать.

- Ты что, мазохист? – спросил Мясник.

- Нет.

- Тогда почему ты не кричишь?

- Догадайтесь сами, вы же умный дядя. Четырнадцать жертв – и ни одного прокола. Для этого нужны мозги.

Мясник дернулся. Откуда он узнал о четырнадцатой жертве? Тот парнишка умер только сегодня, и труп валялся в соседней комнате. Но он же не мог видеть тело! Долор спал сном младенца, когда его тащили сюда!

- Откуда ты знаешь о последней жертве? – спросил Мясник. Голос вдруг стал хриплым.

Долор не ответил, впрочем, Мясник ответа и не ждал. Он взял со столика бритву и занес ее над лицом парня.

- Режьте сколько хотите, – улыбнулся Долор. – Мне все равно.

Внезапно до Мясника дошло. Вот почему парень даже не дернулся, когда скальпель резал его плоть! Что за фантастическое везение, черт побери!

- Ты не чувствуешь боли, – разочарованно протянул он.

Лицо Габриэля осветилось торжествующей улыбкой.

- Наконец-то! Я в вас не ошибся, вы и в самом деле очень умный.